Плавающая черта. Повести. Алексей Смирнов

Эликсир был потерян. Не так давно мы обнаружили его… после того, как наткнулись на свитки в архивах Вестминстерского аббатства… Нам показалось удачной мыслью родить Водолея в вашей стране… Мы связались с Орденом, договорились о поставке вина…

      – Все ясно. – Я убрал колено. – Как обезвредить вашего Водолея?

      В кровавой каше проступило нечто вроде улыбки. Сэр Невилл издал гадкий смешок.

      – Никак, Псаев… Теперь никак… Партия уже доставлена…

      Запасы прочности человеческого организма неисчерпаемы. Бобса разобрал смех. Немного истерический, с привизгом, похожий на хохот гиены, но все-таки искренний. Он полностью уверил меня в правдивости сказанного.

      – Сэр Невилл, вы все еще хотите бритву?

      – Да… – пролепетал он сквозь веселые спазмы. – Хочу… дайте мне…

      – Позвольте вас огорчить. Вы предстанете перед Создателем небритым, без крахмального воротничка и не напившись чаю.

      Смех замер. Лицо Бобса исказилось от ужаса, хотя казалось, что дальше было некуда и нечему. Я приник к нему в прощальном поцелуе и сплюнул в рот ампулу с рицином, затем подпер ладонью то, что осталось от челюсти, и поднажал. Сэр Невилл вдруг полностью распахнул заплывшие глаза. На шарах словно лопнула шкурка и вылезло белое, в алых прожилках содержимое. Глазные яблоки заходили ходуном. По телу сэра Невилла прошла сладкая судорога, которую я впитал без остатка.

      – Как это славно, что вы уже встали на путь выздоровления! – послышалось сзади.

      Я оглянулся.

      Там уже некоторое время стояли Тутор и Коуч, восхищенные поцелуем.

      6

      Скажу откровенно: можно было и заканчивать, но я не любил недоработки. Приличный оперативник всегда приберет за собой, вынесет мусор, выбьет ковер, попрыскает духами на шторы, вымоет пол и не оставит ни единого следа своего присутствия. Уборка в Лазарете была не по моей части, но совесть важнее скатерти. Папаша Бородавочник заслуживал последнего прости. Поэтому я не стал ни церемониться, ни мудрить, а просто сломал шею Коучу, а Тутора взял в серьезный оборот, и вскоре его уже было не отличить от Бобса. Разве что он еще дышал.

      – Зови своего кабана, – дохнул я в полуоторванное ухо. – Живо.

      У того не было сил удивиться тому странному факту, что полутруп одолел его в считанные секунды – такого спортивного, такого промассированного снаружи и изнутри, покрытого ровным загаром, с мозгами ротвейлера и моралью амебы.

      – Он… видит, – прохрипел Тутор.

      Я огляделся, потом запрокинул голову, изучил потолок.

      – Коммен зи хир, – позвал я. – Лос, пивная свинья!

      Папаша Бородавочник повел себя расторопно. Не прошло и минуты, как он влетел в Лазарет с клещами наготове и выражением достаточно потрясенным, чтобы я испытал законное удовольствие.

      – Мы начинаем лечение безотлагательно, – объявил он, извлек судейский свисток и коротко дунул.

      Я вспомнил сцену из старого кинофильма, где предки Папаши точно так же свистели и веселились,