Добровинская галерея. Александр Добровинский

папусика свелась к тому, что у Сергея Николаевича это четвертый брак (по возрасту могло бы быть и больше) и что нет никаких гарантий, что после того, как Настюша родит двоих, то СеНикол (Сергей Николаевич) не пойдет налево. К пятому браку. СеНиколы – они такие… И делить они будут белизский оффшор до Фенькиного загарения. А тетя Феня так просто загорать не будет. При этом папа сделал утверждающее его правоту лицо. Несколько другая мимика возникла на физиономии у жениха. Внимательно посмотрев на обоих, я решил, что выглядеть дебилом, безусловно, полезно, но быть им значительно легче.

      – Да, – добавил родитель, – у Насти сложный характер, но она же модель.

      – Моя первая жена стала ангелом через два года после свадьбы и тоже была внешне ничего, – поделился воспоминаниями СеНикол.

      – Повезло, что так быстро стала ангелом, – не мог не вставиться я. – Моя еще жива… – Мужчины сочувственно вздохнули.

      Тут опять выступила Настя: «Так что, нельзя записать, что надо заниматься любовью минимум два раза подряд?»

      – Один раз зимой и один летом? – неожиданно подключилась мамаша, которая интуитивно начала просекать, что брачный контракт уплывает.

      – Короче, сколько вы хотите? – не выдержал дискуссионной перепалки о любви жених. – Сколько?

      Стулья в переговорной заерзали. Будущие родственники заметно воодушевились и даже как-то помолодели.

      – Значит, так, – начал папа, – купишь квартиру на Пречистенке. Минимум 250 метров. Запишем на дочку. Сразу. Тридцатку грина в месяц. Нам. Мы будем откладывать на детей. И дачу. В Горках. Рядом с Лениным. Ну а при разводе – десятка лимонов.

      – Каких таких лимонов? – задала вопрос молодая глупышка.

      – Ну не долларов же, – простонал бывший полковник. – Мы же, блин, патриоты! На фиг нам доллАрры. Конечно, евро! А если, Серега, ты гикнешься… то Андреич завещание должен сделать в Настину пользу. Как приложение. А то твои предыдущие гаврики, в смысле детишки, набегут на нас с Настюшкой, колбасы в холодильнике не останется после поминок.

      – А почему я должен гикнуться? – задал резонный вопрос жених.

      – А почему нет? – парировала вопрос будущая теща.

      Атмосфера начала снова накаляться.

      – Когда вам было восемнадцать, мамаша, Мертвое море было еще на больничном и не думало умирать, – перешел в атаку суженый, – а вы меня хоронить собрались.

      – Нет, если ты будешь мне изменять, я тебя точно отравлю! – не очень по делу выступила невеста.

      Я, чтобы разрядить обстановку, заметил, что институт брака ввел клятву верности много веков назад, когда продолжительность жизни была около тридцати лет. И на сегодняшний день это пустая формальность. Моя бы воля, то, давая клятву, так и говорили бы: «Обязуюсь до тридцати лет не изменять. Ну, в крайнем случае постараюсь»…

      Папаша, у которого было столько золотых зубов, что он должен был спать, положив голову в сейф, выдал сакраментальное:

      – Ты чего, не понимаешь, она тебе будет другом на всю жизнь!

      – Если бы мне