Гарем из девственниц. SerCh

тут в голову пришла такая дикая мысль, что Алина аж подпрыгнула.

      – Сабрина, стой!

      Та снова заглянула в окошко.

      – Чего тебе?

      – Есть кое-что, чем ты можешь помочь прямо сейчас, раз вас уже выпустили из клетки. Найди охранника Ли.

      – Это мелкого противного китайца что ли?

      – Ага. И скажи дословно. «Алина передумала». Пусть приходит сюда.

      Сабрина хмуро пожевала губами.

      – Не знаю, о чем ты там передумала, но на твоем месте я бы с этим говнюком связываться не стала. У него на роже написано, что он хитрожопый злобный гандон.

      – Просто передай, пожалуйста.

      – Ладно, раз просишь. Но на всякий случай, когда он сюда заявится, побуду где-нибудь рядом. Вдруг этот хмырь тебя обидит?

      – Поверь, этот хмырь не сделает ничего такого, чего бы я не захотела.

      – Да? – Сабрина взглянула на нее с сомнением. – Ладно. Тогда пойду искать хмыря.

      Она пропала.

      Алина шумно выдохнула и с силой взъерошила волосы.

      – Блин, – прошептала она про себя. – Что ты делаешь, дура?

      4

      Сколько он себя помнил, его всегда называли Вонючка Ли.

      Отец служил ассенизатором и разъезжал по всем окрестным деревням с бочкой нечистот. Этим запахом были насквозь пропитаны он, его дом, вся семья и даже улица, на которой они жили.

      Надо ли говорить, что все встречные и поперечные, знакомые и незнакомые относились к семейке Ли так же, как к той субстанции, которую развозил его отец.

      Ли рос вонючим, уродливым и туповатым куском дерьма, но ему хватило мозгов понять про свою жизнь главное. Никто никогда ему ничего просто так не даст. Все придется рвать пальцами и выгрызать зубами.

      В первый раз он сел за изнасилование в пятнадцать. Какая-то мимо проходящая фифа сказала подружке что-то про запах, и Ли тут же ударили в голову кровь, моча и сперма. Он выследил фифу, подкараулил в ее же собственном подъезде и жестоко отодрал, раздербанив в кровь обе дыры и выбив зубы. После чего позвонил в дверь ее квартиры, сдал на руки оторопелым родителям этот голый, изуродованный, хнычущий кусок мяса, бывший их дочерью, и посоветовал впредь быть вежливее. На суде выяснилось, что фифа рассуждала о запахе недавно купленных духов, но Ли было без разницы. Он наказывал не людей. Он наказывал весь мир.

      Главной его жаждой были не деньги, не власть и даже не бабы.

      Главной жаждой была жажда справедливости.

      Когда Баргас взял его в команду, за плечами Ли были два десятилетия уличных банд, наемных убийств и боев без правил. Он умел ломать людям черепа без оружия и выживать под огнем без бронежилета.

      И то, что он увидел, внезапно поднявшись из подземелий планеты в ее пентхаус, неприятно его поразило. Немногочисленные хорошо одетые ублюдки купались в роскоши, жили как боги, каждую ночь драли роскошных девок. А гигантская толпа слуг, сотрудников их корпораций, садовников, поваров и охранников им молчаливо прислуживала.

      Это было несправедливо.

      Одни в таком случае идут в революционеры. Другие – в прихлебатели. Ли выбрал