КРИСМАСу. Gambaru

у тебя разве нет разрешения? Ведь тысячи приглашений уже разосланы…

      – Это мне сейчас что такое почудилось? – вспышка библейских глаз беспощадно ослепила португальца, – Сомнение? Недоверие? Или типичный европейский снобизм?

      – Снобизм? Почудилось. Чур, чур, чур. Конечно, почудилось. Какие могут быть сомнения или недоверие к тебе?! Рождественская вечеринка – это же святое, традиция, которую не мы придумали и не нам нарушать.

      – Постоянно какой-то отвлекающий фон! Откуда взяться вдохновению?! – Дима с укором покачал головой.

      – Прости меня. Бес попутал. Так я о съемках хотел спросить. Может, ты все-таки согласишься? – Альберто с благоговением смотрел на русского, сложив руки в молитве.

      – Милая, ты все поняла? Тогда ступай к себе. Ты же в B-102? Ступай, ступай, – кинул застывшей Изабелле Дима и неспешно пошёл обратно в сторону лифта. Изабелла хотела было что-то спросить, но Дима остановил её уверенным движением руки и указал в сторону женского блока. Неразборчиво ворча, Изабелла последовала в указанном направлении.

      – Дружок, ты все еще суетишься? В который раз тебе повторяю: я без пяти минут доктор наук, официальный представитель своего государства и буду сниматься где? У тебя?

      – Дима, но нельзя же все время думать о карьере? Душа, дух, духовность – вот что важнее! Ты же наследник богатой русской культуры! – Альберто активно переступал ногами, не отставая от размеренного, но широкого шага Димы.

      – Цикады дохнут от твоих страстных сентенций. С каких пор порнография стала стоять на защите духовных скреп? – Дима нажал на кнопку вызова лифта.

      – Мои фильмы – не порнография! Это заблуждение! Никто ничего не видел, но уже навешали ярлыки. Вот я тебе дам почитать сценарий, и всё сам поймёшь. Да неужели ты будешь вспоминать о годах, проведенных в Японии, только в связи с учебой? Должны же быть и другие яркие воспоминания! – Лифт открылся, Альберто пропустил русского вперед и нажал на цифры три и пять.

      – Деньги! Например, деньги! Самые яркие воспоминания о моей жизни в Японии – это деньги, которых я не видел у себя дома. Да, и давай откровенно: и я, и ты, и все, кто сюда приезжает только из-за них. Как только японцы перестанут платить, мигом не станет всех нас, и это общежитие тоже исчезнет!

      – Ну это ты загнул! Я люблю Японию, – защищался Альберто.

      – Для тебя у меня нет зеркальных нейронов. Ты здесь ваяешь только потому, что тебе дали на это деньги. А урежут твои исследовательские, и след твой простыл! Вот и вся цена твоего «я люблю Японию». Настоящих любителей Японии – единицы. Все они сплошь одухотворенные, экзальтированные личности, как правило, ни разу даже не побывавшие здесь. Да не надо меня так гипнотизировать. У тебя я даже за деньги не буду сниматься. И не вздумай использовать мою маску на ком-нибудь! Потом по твоей воле я устану объяснять, что это был не я. Да, и ты знаешь, я японок не люблю. Мне нравятся…, – Дима рельефно обозначил руками те части женского тела, которые его наиболее всего привлекали, – …в общем работать надо