Агасфер. В полном отрыве. Вячеслав Каликинский

терпения, видимо, бывает конец…

      Из-за угла, дребезжа, вывернул трамвай, традиционно увитый гирляндами искусственных цветов и маленьких флажков. Это было спасение! И Агасфер бросился наперерез, махая руками. Вагоновожатый отчаянно зазвонил в колокол, замахал руками через стекло этому сумасшедшему иностранцу: останавливаться положено только на остановках!

      Но Агасфер непоколебимо стоял на рельсах, и вагон остановился. Не теряя времени, Агасфер схватил отчаянно сопротивлявшегося немца поперек его толстого чрева и поволок к передним дверям. Тот, видимо, уже начал соображать, что к чему, и сопротивлялся чисто символически. Тем не менее, уже вскарабкавшись на первую ступеньку, Агасфер, проскочив вперед, отчаянно тянул Шеффнера внутрь – немец вызывающе оттопырил зад и громко издал неприличный звук в сторону надвигающейся толпы.

      – Вы с ума сошли! – простонал Агасфер, отчаянным рывком втащив Шеффнера внутрь и поспешно закрывая складные дверцы.

      – Ага! – победоносно заорал Шеффнер. – Hast du das gehört, mein Freund, ich rechts furzte in ihren gelben Gesichtern[39]?

      – Слышал, слышал! – Агасфер отчаянно делал повелительные знаки вагоновожатому: поезжай, поезжай!

      Однако тот выбрался из своего закутка и советовался с кондуктором: ехать или нет? И только когда в стекла трамвая ударили первые камни и зазвенело стекло, вожатый юркнул за свои рычаги и тронул трамвай.

      Но было уже поздно. Толпа окружила трамвай и не давала ему тронуться с места. Звенели разбитые стекла, наиболее отчаянные преследователи-патриоты повисли на оконных рамах, пытаясь забраться внутрь вагона.

      И тут, слава богу, наконец появилось двое полицейских на велосипедах. Сначала он оторопели от такого явного нарушения общественного порядка, потом спешились, и, доставая на ходу дубинки, двинулись на обступившую трамвай толпу.

      Штурм вагона прекратился. Люди отступили на тротуар, однако выкрики не прекратились: десятки голосов пытались объяснить наступавшим полицейским причину своего возмущения.

      Оттеснив толпу от вагона – Агасфер всегда поражался довольно мирному ходу противостояния полиции и толпы в Японии – полицейские дружно развернулись к трамваю и направились к передним его дверям. Значит, поняли, что главные нарушители успели укрыться там. Агасфер сжал зубы: стало быть, инцидент пока не исчерпан!

      Шеффнер, упав на боковое сиденье, что-то бормотал про нахальных «желтых яппи» и взмахивал руками. Агасфер прикусил губу: полицейские начнут задавать вопросы, а если сейчас вывести Шеффнера из состояния пьяного, но мирного полусна, то он, чего доброго, накинется и на них. Склонившись над скандалистом, он резко, как его учили, нажал на нужное место на его шее. Шеффнер замолк, уронил голову на грудь.

      Агасфер повернулся к вошедшим в вагон блюстителям порядка и заговорил по-японски:

      – Все в порядке, господа полицейские! Этот господин – мой друг. Он немножко перепил. Сейчас я отведу его в отель и уложу спать. Примите меры к тому, чтобы толпа не накинулась на нас!

      Полицейские переглянулись:

      – Свидетели

39

Ты слышал, друг, как я пернул прямо в их желтые рожи? (нем.)