От Алтая до Берлина. Александр Федорович Чебыкин

потише, больно».

      Чугаев обрадовался: «Слава Богу, откачал». Спросил пароль. Ответила. Побежал к кустарнику, наломал ворох веток, усадил на них девушку-лейтенанта и стал снимать с нее намокшую шинель. Девушка возмутилась: «Что Вы делаете?» Чугаев приказным тоном потребовал: «Товарищ лейтенант, сейчас здесь я спасатель и прошу мне подчиняться: снимайте с себя мокрую одежду, и немедленно, иначе простудитесь». Воткнул в землю четыре больших прута, набросил на них плащ-палатку. Достал из вещмешка запасное фланелевое белье, гимнастерку, шерстяные носки и попросил переодеться. Застыдившись, девушка прикрыла по-детски пухлое лицо руками и ответила: «Хорошо». Когда девушка переоделась, накинул на нее свою шинель и шапку. Мокрую одежду развесил на кусты. Достал из вещмешка фляжку со спиртом.

      Что Вы, я не пью!

      Товарищ лейтенант медицинской службы, надо обязательно, иначе заболеете воспалением легких, а это очень опасно.

      Чугаев набрал в алюминиевую кружку снега, налил туда спирта и заставил выпить. Темнело. Идти было опасно. Решили дождаться рассвета.

      – Давайте знакомиться. Я командир взвода второго батальона 561-го стрелкового полка, лейтенант Чугаев Александр Петрович, воюю с зимы 1942 года. После госпиталя направляюсь в свою роту.

      – Я Оксана Ивановна Трегубова. Можете звать Оксана. Как видите, лейтенант медицинской службы. После третьего курса сдала экзамены экстерном. Попросилась на фронт. Хирург. Направляюсь в медсанбат. Не знаю, справлюсь ли. Опыта маловато, побаиваюсь. Практики всего два месяца при фронтовом госпитале.

      По прибытии в роту Чугаева направили к особисту. Спрашивали, почему опоздал в батальон на восемь часов. Заставили написать объяснительную, Чугаев подробно описал события прошедших суток, указал, как спасал лейтенанта медицинской службы. К вечеру особист сообщил, что факты, изложенные в объяснительной, подтвердила лейтенант Трегубова. В перерыве между боями Чугаев вспоминал Оксану. Припала к сердцу. Через бойцов, отправляющихся в санбат, передавал короткие письма-записки.

      На Смоленском направлении Чугаев постоянно был в боях. Осунулся, простыл. Прихватил воспаление легких. Знобило, температура за сорок. Комбат Багданов приказал: «Немедленно в санбат!» Попросил адъютанта сопроводить его до санбата, боясь, что по дороге упадет и замерзнет. Шел и мечтал наконец-то встретиться с Оксаной. Вспомнил, что утром видел, как группа немецких бомбардировщиков пролетала над лесом и нанесла бомбовый удар за холмом. Обогнув пригорок, Чугаев увидел ужасающую картину. Солдаты баграми растаскивали дымящиеся бревна сараев, в которых был оборудован санбат. Спросил старшину, который командовал бойцами: «Вы не подскажите, к кому мне обратиться? Приболел, кажется, воспаление легких, что мне сейчас делать? Может отправиться обратно в свой батальон?».

      – Ни в коем случае. Сейчас подвезут зимние палатки, к вечеру госпиталь будет функционировать, а пока зайдите вон в ту землянку,