Песнь моряка. Кен Кизи

снова ползет и поднимается на колени. Омар Луп переносит вес с одной ноги в резиновом башмаке на другую и поводит плечами.

      – Погоди, Омар… – Айк пытается встать перед старым Лупом.

      – Отойди, Саллас. Это семейное дело.

      – Пожалуйста, папа Луп, ну пожалуйста, пожалуйста. – Мужик сплетает руки перед окровавленным носом. – Меня понесло, когда я увидел, как она с этим раста-ублюдком. Но теперь я в норме, все окей. Вообще-то, – поразительно, но сквозь кровь на лице вновь проступает та же вялая подобострастная улыбка, – эта бедная цаца мне жена.

      Хруст. Омар отпрыгивает в сторону, новый апперкот. Голова серебряного трещит и болтается, но он остается на коленях, подставляясь под следующий удар.

      Не разжимая зубов, Айк набирает в легкие новую полноценную порцию воздуха – теперь придется хватать старика Лупа.

      – Стоп, Омар… – Айк обвивает руками бочкообразный торс, морщась от вони табачного сока и свинины. – Хватит.

      – Айзек Саллас, лучше ты меня отпусти! – Торс еще перетаптывается, голова примеряется для нового удара. – Я ценю твою заботу, но это семейное делооооп!

      Просунув руки Лупу под мышки, Айк запирает его шею в полный нельсон. Омар Луп выкручивается и рычит, грозя страшными последствиями, если его сейчас же не отпустят. Айк держит крепко и ждет: ударить рукой старик не может. Но ничто не удерживает его ноги. Армированный резиной носок ботинка погружается с размаху в голое брюхо серебряного. Айк крепче сжимает нельсон, дивясь стариковской силе.

      – Я буду сжимать сильнее, Омар, – хотя на самом деле он уже не уверен, что сможет удержать этого мелкого дьявола, – придется зажимать, пока ты не…

      Но тут, как избавление от неуверенности, а заодно и от других забот, за их спинами чудесным образом возникает луч света. Он исходит из ниоткуда и выбивает звезды прямо у Айка из-под черепа. Он успевает повернуться как раз в ту секунду, когда девица Луиза поднимает большой фонарь для нового удара. Снова мягкий звездный дождь. С вершины холма доносится пронзительный хохот. Такие шутки они любят больше всего, эти вороны: спасенная дева открывает глаза, и кого она видит – героя? Рыцаря, освободителя? Ничего подобного. Она видит, как злодей в красных кальсонах ломает шею ее папе, а рядом в куче мусора валяется истекающий кровью муженек. Перед этим она, естественно… впрочем, к делу не относится. Это лишний раз подтверждает – а то нет: не трогай джинна! Как бы он ни стонал, как бы ни рыдал… оставь его как есть, сам знаешь с чем.

      А не то смеяться будут сам знаешь над кем.

      Может, Айк и посмеялся бы с ними вместе, если бы снова не провалился в подводную серость.

      2. Свинячья история, утиные желоба и полотенце, пропитанное ромом

      Это свинячье семейство обитало на свалке на несколько десятилетий дольше всех своих соседей. Привезенное в Куинак поросятами, оно первоначально разместилось в неудавшемся складе-леднике на углу Док и Бэйшор. Как и сам ледник, поросята были собственностью Пророка Пола Петерсона.

      – Бекон