Джай Форс и коридор жизней. Часть 2. Дан Адхип

шоумен, которого нелёгкая занесла в коммунистическую партию и теоретическую физику. Предмет, который вёл Влакимац, большинство студентов считали бесполезным: ну кому будет дело до «Концепции современного естествознания» на факультете маркетинга и инновационного менеджмента? Тем не менее, на лекциях профессора всегда был аншлаг – исключительно из-за его личной харизмы.

      Влакимац мастерски держал аудиторию в полной тишине. При этом раз в несколько минут он отпускал остроумную шутку, и на несколько секунд зал взрывался смехом. Затем снова тишина, и снова хохот. Студенты наслаждались этим контрастом, но все ждали главного события лекции: ответов на любые вопросы. Это было супероружие Влакимаца в борьбе за посещаемость: в последние пятнадцать минут каждой лекции он отвечал на записки, которые студенты передавали на первую парту в течение занятия. Записки анонимные, спросить можно было всё что угодно, и студенты интересовались исключительно чем-то провокационным из жизни профессора, а не наукой. Влакимац отвечал дерзко и без купюр, и мы всегда его слушали с восторгом.

      Больше всего меня восхищало во Влакимаце то, насколько он был независим от системы, в которой преподавал. В научном сообществе он слыл ренегатом: его собственная концепция физического устройства мира опровергала теорию относительности Эйнштейна. Я не очень силён в ядерной физике и не особо разобрался, насколько обоснованы расчёты Влакимаца, но моё почтение к нему безгранично: нужно быть сильным духом, чтобы десятилетиями сражаться с консервативным научным сообществом и отстаивать собственную правоту, при этом сохраняя уважение в глазах других учёных. Этот бунтарский дух манил к себе студентов, и мы очень уважали Влакимаца, даже если не соглашались с его суждениями. Впрочем, его главный посыл был очень простым: не надо возводить современную физику в культ – в ней столько пробелов, что нужно пересматривать основы и делать новый рывок в исследованиях. После знакомства с гиперпрыжками такой подход к теориям мироздания мне казался единственно правильным.

      Лекция закончилась под дружный хохот над ответом на последнюю записку. Радуясь, что три сегодняшние пары пролетели, как одна, я собрал вещи и пошёл на выход.

      Оказавшись в холле, я хотел достать телефон и снова позвонить Карине, как вдруг услышал:

      – Джай! – окликнул женский голос.

      Я обернулся.

      Через толпу студентов ко мне пробиралась девушка – староста параллельной группы. Она помахала рукой, жестом прося, чтобы я не спешил уходить. Я не помнил, как её зовут: мы пересекались только на общих лекциях, поэтому даже не здоровались.

      – Привет, Джай, – сказала она.

      – Привет, Джай, – повторила её подруга, которую я сначала не заметил среди потока студентов.

      – Привет, – сказал я, выдав интонацией непонимание, что им от меня нужно.

      Та, что меня окликнула, сразу перешла к делу – наверно, думала,