Галактический глюк. Алексей Калугин

его, – сказал он тому, что стоял рядом с Вениамином. И весьма многозначительно добавил: – По соседству с Порочным Сидом.

      Джанит с ключами усмехнулся – гнусно так – и дернул Вениамина за локоть.

      – Мув!

      Надзиратель шел не торопясь, а Вениамин и подавно никуда не спешил. Идя по длинному проходу меж камерами-клетками, он внимательно изучал тех, кто в них находился. Контингент был в целом спокойный: мало кто из присутствующих производил впечатление закоренелого преступника или бытового дебошира.

      Пройдя чуть дальше середины коридора, джанит остановился возле пустующей клетки. Сняв с пояса кольцо с ключами, он отпер замок, откатил в сторону решетчатую дверь и, не глядя на Вениамина, махнул рукой:

      – Давай.

      Обвалов послушно вошел в камеру.

      За спиной у него мерзко лязгнула дверь и совершенно гадко клацнул замок.

      – Руки, – приказал джанит.

      Вениамин просунул руки меж прутьев решетки, и джанит наконец-то снял с него наручники.

      Растирая затекшие запястья, Обвалов обернулся, собираясь задать надзирателю пару-тройку вопросов по поводу тюремных правил и распорядка дня, но джанит уже топал по направлению к дежурке.

      – Сори! – крикнул вслед ему Вениамин. – Во сколько завтрак?

      Джанит, не оборачиваясь, махнул рукой.

      – В семь, – услышал Вениамин ответ с другой стороны.

      Держась руками за прутья решетки, из соседней камеры на Вениамина смотрел парень лет семнадцати, одетый в старые, невообразимо затертые брезентовые штаны и клетчатую рубашку с оторванными рукавами, завязанную на животе узлом. Жесткие черные волосы парня были коротко острижены и стояли дыбом, словно иголки у разозленного ежа. Лицо его было ничем не примечательно, если не считать нескольких красных пятен от прыщей на щеках и подбородке. Зато украшение, висевшее у парня на шее, было необычным, – грубая металлическая цепь с квадратным навесным замком. Можно было биться об заклад, что вся эта бижутерия приобретена на распродаже в скобяной лавке.

      – Ты и есть Порочный Сид? – Обвалов подошел к решетке, отделявшей его от парня.

      – Точно, – гордо выпятил грудь тот. – Уже слыхал обо мне?

      – Немного, – признался Вениамин.

      Он окинул взглядом камеру. Два метра в длину, полтора – в ширину. К решетке пристегнут откидной лежак. В дальнем углу – коробка биотуалета. Рядом – умывальник. Под умывальником – сверток с постельными принадлежностями. Если стоять спиной к двери, то по левую руку – Порочный Сид, по правую – пустая камера. Видно, недобор с правонарушителями. Если бы у Вениамина спросили, как бороться со столь явно бросающейся в глаза недоработкой, то он предложил бы сажать за решетку, к примеру, за превышение скорости и переход проезжей части в неустановленном месте. Но, судя по всему, здесь его мнение никого не интересовало.

      – Ара, инц лясир, – обратился к Сиду Обвалов. – Ты не ведаешь, когда в последний раз в эту тюрьму заглядывала комиссия по правам разумных существ?

      – Инчэ? – непонимающе уставился на соседа Сид.

      – Разумею, – кивнул