Зеркало между нами. Яни Эш

в детстве? Дементоров помнишь?

      – Я слышала много баек о Сети, но о таком — впервые.

      – Это еще не все, Оленька.

      Оно пытало меня. Заставляло задыхаться под водой, потому что знало: смерть от удушья — мой самый жуткий кошмар. Оно скрывало выход. Каждый раз, когда мне вот-вот должна была открыться брешь, что-то менялось. Этажи путались между собой, книжные символы менялись местами. То, что мне удалось выбраться, — не знаю, как в это поверить. Мне повезло. Чудовищно повезло.

      – Но когда вы меня увидели, вы сказали…

      – Что ничего не вышло, да. Потому что я увидел твое лицо. Именно это лицо на страницах каждой книги. Я скорее лица собственных детей забуду, чем твое. Твое нарисованное лицо, твое искаженное страхом детское лицо, твое счастливое лицо во сне.

      Я видел, как ты делала первые шаги, как мама возила тебя на санках зимой вокруг дома. Почему я застрял именно на этом фрагменте среди бесконечного калейдоскопа прочих? Твои невеселые школьные годы, еще более невеселые годы в универе, друг, который тебя изнасиловал в 15 лет и которого ты простила. Бесконечные переезды, случайные связи, бурное хаотичное творчество в стол, смерть сестры, разрыв с отцом, первая синесцена…

      Не спрашивай, почему.

      Я понятия не имею, что у тебя за отношения с Сетью. Но я хочу просто сказать тебе, что Умбра так просто тебя не оставит.

      – Надеюсь, вы что-то перепутали.

      – Я думал, что сошел с ума. Умбра впивалась в нутро, знаешь… выдирала с корнем самое сокровенное. Душила меня. Перманентно, без остановки душила на протяжении многих лет.

      – Но при чем тут я?

      – Ты действительно ничего не помнишь?

      – Что я должна помнить? Вы, похоже, и правда путаете меня с кем-то!

      – Или ты каким-то чудесным образом смогла не только сбежать, но и забыть весь этот кошмар.

      – Мне очень жаль. Я не знаю, что за явление, с которым вы столкнулись, но поверьте: за полтора года регулярной работы в Сети я ничего подобного не встречала.

      – Из всего того ужаса, что там происходит, я сумел четко распознать две вещи. Во-первых, эта Умбра умеет мыслить.

      – А во-вторых?

      – Во-вторых, она очень тобой недовольна.

      Ивана била мелкая дрожь, словно он только что сошел с электрического стула. Я решительно поднялась на ноги.

      – Спасибо, что предупредили. Буду настороже.

      – После того, что они сделали в редруме, им следует оставить тебя в покое. Возможно, после моего визита ты будешь проклинать меня и то… что я заставил вновь об этом вспомнить.

      – Да о чем вспомнить?! – не выдержала я. – Что еще за редрум?

      Иван посмотрел на меня изнеможенно.

      – Ладно, Оля. Все в порядке. Мы живы и здоровы, правда?

      Могла ли я сознательно вычеркнуть из памяти какое-то важное событие? Возможно, настолько жуткое, что жить с ним казалось невыносимым. Могла ли я зайти в свою Чеширскую линию и сознательно вырезать кусок воспоминаний, чтобы потом не иметь даже ни малейшего понятия о том, что