Зеркало между нами. Яни Эш

достаточно просто найти изнутри любой отражающий предмет.

      – Это мне известно.

      – Тогда тебя не должно удивлять, что я выбрался из-под кожи моря. Это единственная лазейка, которую мне удалось отыскать.

      – Вы что, каким-то образом застряли в Сети?

      Все, кто там бывал, не стали бы удивляться подобному. Но я не думала, что, вернувшись после длительных блужданий по даркнету, можно вообще сохранить рассудок.

      Впрочем, судя по взгляду Вербового, рано делать выводы.

      – Почему, когда вы меня увидели, сказали: «Ничего не вышло»?

      Вместо ответа он жестом велел мне следовать за ним. К берегу. Туда, где я его нашла.

      Судя по всему, Ивана не волновали его телесные повреждения. Он спустился по камням к кромке воды, даже не поморщившись.

      Мне ничего не оставалось, как идти следом.

      Знаете это невыносимое щемящее чувство, когда ты понимаешь: среди сотен тысяч человек ты наконец встретил того, который может понять тебя? Может себе представить, что ты чувствуешь, потому что и сам побывал в том же безграничном лабиринте. И вот вы стоите друг перед другом. Молча. Потому что оба осознаете всю ничтожность вербального общения.

      – Ладно, послушайте, – говорю, наконец. – Надо с чего-то начинать, раз вы здесь. Можете задать вопрос мне, а я задам вам. Но условие такое: мы отвечаем друг другу. Договорились?

      Вербовой лишь усмехнулся, глядя куда-то под воду. Сколько же он там пробыл?

      – Хорошо, – кивнул он, усаживаясь на камень. – Я начну. Что заставило тебя и твоего друга сюда переехать?

      – Разве вы не знаете?

      – Так себе ответ, если честно.

      На своих же условиях попадаешься. Ладно, раз уж начали, нечего жать на тормоза.

      – Я создатель четырех синесцен, одна из которых привела к гибели группы молодых людей. Среди них была моя сестра.

      – К гибели?

      – К самоубийству.

      – Слыхал об этом, вот только так и не понял, что собой представляют эти… как ты сказала?

      – Синесцены. Вы правда не знаете?

      – Просвяти же меня.

      – Ну хорошо, – говорю я, приготовившись долго и подробно пояснять.

      Синесцена по факту являет собой музыкальную дорожку. Это довольно тяжелый аудиофайл длительностью от сорока минут до часа с половиной.

      Но есть, как говорится, один нюанс.

      Человеческий мозг, работающий в разные периоды активности с разной частотой, способен вступать в резонанс с некоторыми видами волнового излучения. Синесцена как раз использует этот механизм.

      Иван Вербовой внимательно на меня смотрит.

      – В далеком 2007-м, помнится, было что-то такое. Аудионаркотики?

      – Нет, – я невольно морщусь. – Мы делаем работу куда филиграннее.

      Я говорю:

      – Не буду раскрывать принцип создания синесцен, скажу только, что для воспроизведения определенного набора эмоций требуется сначала эти эмоции выделить. Мы не синтезируем чувства де-ново, мы их улавливаем и собираем прямиком в Сети.

      – Эмоции