Четыре цвета твоей любви. Николай Сергеевич Лисицын

была практически пустой, мебели было мало, и была она самой простой – диван на случай нашествия гостей, два кресла и журнальный столик. На противоположной стене висела панель, под которой на полке стояла PlayStation, давно уже покрывшаяся слоем пыли, а справа расположился большой книжный шкаф.

      Медленно читая названия книг с корешков, я прикидывал, как поступить дальше и как вести себя с этим парнем – всё это было чрезвычайно сумбурно, и следовало бы извиниться перед ним за то, что вчера ему пришлось возиться со мной.

      – Да, точно, так и сделаю, – подумал я и решил просто продолжать ждать моего внезапного знакомого. Время тянулось долго, и ко мне пришла мысль что-нибудь полистать, пока он не вернётся – под руки попалась Роулинг со своим мальчиком, который выжил. Усмехнувшись злой иронии, я сел обратно и попытался погрузиться в её строки.

      "Смерть пересекает наш мир подобно тому, как дружба пересекает моря,– друзья всегда живут один в другом. Ибо их потребность друг в друге, любовь и жизнь в ней всесущи. В этом божественном стекле они видят лица друг друга, и беседа их столь же вольна, сколь чиста. Таково утешение дружбы, ибо хотя о них и можно сказать, что им предстоит умереть, все же их дружба и единение существуют, в наилучшем из смыслов, вечно, поскольку и то и другое бессмертно…"

      Воспринимать такие материи с похмельной головы мой мозг категорически отказывался, и я бросил бессмысленное занятие: всё же Пенн для трезвых и ясных умов, коим на данный момент я, увы, не обладал. Вернув книгу на положенное ей место, я снова уселся в кресло, закинув руки за голову.