Прощай, Гульсары!. Чингиз Айтматов

мелковат с виду, поясница короткая.

      – Поздныш он. Выправится – ладный будет.

      – А что в нем? Чем он хорош?

      – Иноходец от роду.

      – Ну и что?

      – Таких мало встречал. В прежние времена ему цены не было бы. За такого в драках на скачке головы клали.

      – А ну глянем! – предложил Танабай.

      Они пришпорили коней, пошли краем табуна, отбили буланого в сторону и погнали его перед собой. Жеребчик не прочь был пробежаться. Он весело тряхнул челкой, фыркнул и пошел с места, как заводной, четкой, стремительной иноходью, описывая большой полукруг, чтобы вернуться к табуну. Увлеченный его бегом, Танабай закричал:

      – О-о-о, смотри, как идет! Смотри!

      – А ты как думал, – задорно отозвался старый табунщик.

      Они быстро рысили вслед за иноходцем и кричали, как маленькие дети на байге. Голоса их словно бы подстегивали жеребчика, он все убыстрял и убыстрял бег, почти без напряжения, без единого сбоя на скач, шел ровно, как в полете.

      Им пришлось пустить коней в галоп, а тот продолжал идти в том же ритме иноходи.

      – Ты видишь, Танабай! – кричал на скаку Торгой, размахивая шапкой. – Он на голос чуткий, смотри, как поднадает на крик! Айт, айт, ай-та-а-ай!

      Когда буланый жеребчик вернулся наконец к табуну, они оставили его в покое. Но долго еще не могли угомониться, проезжая своих разгоряченных лошадей.

      – Ну спасибо, Торгой-аке, хорошего коня вырастил. На душе даже веселей стало.

      – Хорош, – согласился старичок. – Только ты смотри, – вдруг посуровел он, скребя в затылке. – Не сглазь. И прежде времени не болтай. На хорошего иноходца, как на красивую девку, охотников много. Девичья судьба какая: попадет в хорошие руки – будет цвести, глаза радовать, попадет к какому-нибудь дурню – страдать будешь, глядя на нее. И ничем не поможешь. Так и с хорошим конем. Загубить просто. Упадет на скаку.

      – Не беспокойся, аксакал, я ведь тоже разбираюсь в этом деле, не маленький.

      – Вот то-то. А кличка его – Гульсары. Запомни.

      – Гульсары?

      – Да. Внучка прошлым летом приезжала гостить.

      Это она так прозвала его. Полюбила. Тогда он стригунком был. Запомни: Гульсары.

      Словоохотливым оказался старичком Торгой. Всю ночь наказы давал. Танабай терпеливо выслушивал.

      Провожал он Торгоя и жену его верст семь от стойбища. Оставалась пустая юрта, в которой он должен был поселиться с семьей. В другой юрте поселится его помощник. Но помощника еше не подобрали. Пока он был один.

      На прощанье Торгой снова напомнил:

      – Буланого пока не тронь. И никому не доверяй. Весной сам объезжай его. Да смотри, осторожней. Как пойдет под седлом, сильно не гони. Задергаешь, собьется с иноходи, испортишь коня. Да смотри, чтобы в первые дни не опился сгоряча. Вода на ноги упадет, мокрецы пойдут. А когда выездишь – покажешь, если не умру…

      И уехал Торгой со своей старухой, оставив ему табун, юрту, горы, уводя с собой верблюда, навьюченного пожитками…

      Если бы знал Гульсары, сколько разговоров