Время золотое. Александр Проханов

адрес кремлевских лидеров. В предвыборный штаб он был приглашен как респектабельная артистическая фигура, способная внести в политический театр яркие нетривиальные краски.

      – Что вы предлагаете, Ярослав Аркадьевич? – тихо спросил Чегоданов.

      – Ну, я не знаю. Ну, какое-нибудь встречное действо. Ну, может быть, митинг в Петербурге на Сенатской площади, у подножия Медного всадника. Ваше выступление. Чтобы возникла ассоциация с преобразователем России.

      – Извините, Ярослав Аркадьевич, – тихо произнес Чегоданов. – Вы мыслите в системе советских театрализованных представлений. А сейчас не время массовиков-затейников, а эра Интернета. Побеждает тот, кто господствует в Интернете. Интернет взорвал Северную Африку, а теперь взрывает Россию. Этот разъяренный бык на Болотной – на самом деле изощренный технолог, господствующий в Интернете. Там создаются образы русского Ильи Муромца Градобоева и Соловья-разбойника Чегоданова.

      Режиссер Купатов обиженно умолк. Отошел в угол кабинета и закурил трубку, выпуская душистый дым, мрачно сияя лысиной и оскорбленно шевеля усами.

      – Разрешите, Федор Федорович, перейти к интернет-атакам. – Начальник Федеральной службы охраны Божок насмешливо посмотрел на режиссера Купатова, только и умевшего, что выпускать из себя синий дым. Начальник охраны был высок, почти вдвое выше Чегоданова. У него мясистое, словно из сырого теста, лицо, белесые брови и маленькие синие глазки, то злые, то озорные, в зависимости от того, как падал на них свет. – Без Интернета и социальных сетей Градобоев как конь без яиц. Выведем из строя сайты либеральных радиостанций и телеканалов, и пусть они аукаются в пустоте.

      – Ты хочешь, Петр Степанович, чтобы все блогеры мира предали меня анафеме? Чтобы Европарламент начал слушания о свободе слова в России? Ты полагаешь, это повысит мой рейтинг накануне выборов? – Чегоданов язвительно посмотрел на телохранителя снизу вверх, словно соизмерял крупные габариты его тела с мелкой, только что озвученной мыслью.

      Божок проглотил обиду и, как верующий человек, поискав и не найдя в кабинете икону, перекрестился на крестовину окна, за которым угасала сырая лимонная заря, высилась черно-малиновая гостиница «Украина» и через мост, над стальной рекой, летели без устали воспаленные огни.

      – Федор Федорович, мне кажется, у нас нет оснований беспокоиться за результаты голосования, – степенно заметил председатель центральной избирательной комиссии Погребец, с крупным лбом, металлической бородой, чем-то похожий на старообрядца. – Важно не кто голосует, а кто считает. Обещаю, мы натянем нужный процент, несмотря на веб-камеры, орды наблюдателей и прозрачные урны.

      Чегоданов внимательно посмотрел в серые спокойные глаза председателя, стараясь углядеть в них мимолетную искру вероломства. Но взгляд оставался чистым, спокойным и преданным, и Чегоданов с мягкой иронией заметил:

      – Вы, Сергей Артамонович, являетесь главным стратегом битвы, которую нам предстоит выиграть. И