Следы со свастикой. Александр Тамоников

ой липовый саженец.

      – К машине, рассыпаться! – выкрикнул темноволосый майор Владислав Брагин, пролетая через вырез в борту, заменяющий дверь.

      Этот приказ был излишним. Офицеры и сами сообразили, что надо делать, высыпали из машины. Виталий Зацепин упал на спину за примятый бугор, передернул затвор. Брагин сперва пристроился рядом с ним на корточках, но тут же передумал и вытянул ноги. Старший лейтенант Филимонов и капитан Коломиец отбежали чуть дальше, тоже прилегли. Марецкий остался в кювете, словно не осознал еще всю опасность, вытянул длинную, как у суслика, шею.

      Взрывы гремели слева от дороги. В колонне, которую сопровождал «Виллис», царила суматоха. По правде сказать, такого никто не ожидал. Местность считалась проверенной, дорога на Прагу – открытой. В колонне было несколько гусеничных тягачей, буксировавших семидесятишестимиллиметровые орудия, десяток «газиков» с расчетами, полуторка с отделением автоматчиков. В авангарде шли саперы, проверяли дорогу.

      Колонна пока не попала под обстрел, взрывы гремели в стороне, минометчики только пристреливались. Надрывались офицеры в адрес водителей: мол, пошевеливайтесь, выводите машины из-под огня!

      Водитель головного тягача резко затормозил, машина встала поперек дороги, потеряв гусеницу. Застыла полуторка, красноармейцы выпрыгнули из кузова, рассыпались по водоотводной канаве. Следующий взрыв повредил орудие, оторвал опорные тяги. Шквал осколков ударил по пустой машине, сломал борта, разнес остекление кабины. Сполз в канаву, держась за живот, раненый сержант.

      Фуражка Брагина свалилась ему на нос. Он раздраженно стянул с околыша ремешок, закрепил под подбородком, машинально глянул через плечо. Все подчиненные рядом.

      За лужайками со свежей травкой тянулись аккуратные ограды, симпатичные одноэтажные дома с черепичными крышами. Это был Здробич, один из северных пригородов Праги, малоэтажный район с обилием зеленых зон и пешеходных дорожек. На отшибе, метрах в семидесяти от дороги, стояло вытянутое кирпичное здание, наверное, какая-то мастерская. К нему спускалась металлическая лестница, по бокам тянулся косогор, вполне пригодный для укрытия.

      Минометный обстрел прекратился. Лес ощетинился автоматным огнем. Красноармейцы с дороги вразнобой отвечали на него.

      – Мужики, все видят мастерскую? Давайте туда, занять оборону в районе лестницы! – крикнул Брагин. – Марецкий, ты почему еще там? Пулей сюда!

      Андрей Марецкий петлял как заяц, весь искрил от возбуждения. Приклад автомата волочился по земле, оставляя за собой борозду. Старший лейтенант упал неподалеку от Брагина, вжался в землю, закрыл затылок сцепленными в замок кистями. Еще бы зонтиком заслонился!

      Снова заработала минометная батарея. На этот раз наводчики перестарались. Мины перелетели дорогу, разорвались у крайних зданий. Ударная волна хлестала по пяткам. Брагин с Филимоновым уже поднялись и опять залегли. Следующая серия мин могла накрыть мастерскую.

      – Осторожно, товарищ майор! – Зацепин нервно усмехнулся. – Враг не дремлет, как говорится.

      Но обстрел вновь прекратился. Из леса, зеленеющего на обратной стороне дороги, доносились крики. Гитлеровские офицеры подгоняли свое войско.

      – Негостеприимно тут как-то, товарищ майор, – пробормотал Марецкий, прочищая ухо.

      – Товарищ майор, это что за непорядок? – заявил Филимонов, гнездясь в компактной лунке. – Наше управление относится к танковой армии. Почему мы не на танке?

      Зацепин снова прыснул, поперхнулся, зашелся кашлем. Колючей оказалась смешинка.

      В дыму в районе дороги перебежал капитан без головного убора, что-то прокричал залегшим автоматчикам.

      Колонна встала, несколько единиц боевой техники и автотранспорта получили повреждения. На дороге валялись убитые. Их было немного, но какая незадача – умереть после Победы!

      Вчера, 8 мая 1945 года в пригороде Берлина Карлхорсте маршал Жуков и генерал-фельдмаршал Кейтель подписали акт о безоговорочной капитуляции Германии! Берлинский гарнизон сложил оружие еще неделю назад. Немцы сдавались везде, на всем протяжении фронтов, подразделениями, частями и целыми соединениями. Но именно вчера был особенный день. Конец войны, полная капитуляция. Этого дня все советские люди ждали почти четыре года и всячески его приближали.

      Офицерам отдела, находившимся тогда в безымянной чешской деревушке, выпало четыре часа сна. Прежде чем отключиться, Брагин разрешил своим сотрудникам принять на грудь. Ведь это же полное уродство – не выпить в такой день! Разве мы не русские люди? Видать, перебрали, последняя кружка оказалась лишней. Но все равно Победа, черт возьми!

      Все это как-то не вязалось с тем, что творилось здесь и сейчас.

      Утро 9 мая выдалось хмурым и мглистым. Эсэсовцы со спаренными молниями на касках выходили из тумана, шли вразвалку, вытягивались в цепь. Следом выбирались другие, тоже выстраивались в боевой порядок. Пехотинцы шагали в полный рост, не ведая страха. Несколько человек нестройно насвистывали боевой марш «Эрцгерцог Альбрехт», в ноты не попадали, но звучал он убедительно. С проселочной