Вчера-позавчера. Шмуэль-Йосеф Агнон

раз стоит он – и вдруг оказались перед ним двое, старик и старушка. Взглянул на них Ицхак пораженный: он был уверен, что нет здесь ни единого еврея, только он один. И те тоже удивились, они были уверены, что нет тут евреев, только они одни.

      Вынул старик трубку изо рта и поздоровался с Ицхаком, а старушка приветливо кивнула головой. Спросил старик Ицхака: «Что ты делаешь тут?» Сказал ему Ицхак: «Плыву я в Эрец Исраэль». Старик удивился, разве принято, чтобы молодые отправлялись в Эрец Исраэль? Сказал ему Ицхак: «Обрабатывать ее землю я еду». Старик удивился еще больше. Разве Эрец Исраэль не состоит вся целиком из синагог и ешив? Разве Эрец Исраэль не предназначена для молитвы? Разве труд на ее земле важнее служения Всевышнему? Понял он, что этот юноша из секты сионистов, которые хотят лишить Святую Землю ее святости и превратить ее в обычную страну. Обозлился он на Ицхака подобно всем старцам того поколения, убежденным, что мы явились, упаси Бог, чтобы принести в мир неверие. Начал спорить с Ицхаком. Хотел Ицхак ответить ему, как умел. Подумал и решил: к чему мне спорить со старцем, едущим добавить еще одну могилу в Эрец Исраэль. Но так как тот начал выговаривать ему, стал Ицхак приводить в свою очередь доводы из Торы, которые нашел в работах защитников сионизма. Рассердился старик и сказал: «Ты используешь Тору для обмана». Разошлись они уже врагами.

      Люди, плывущие на одном корабле, уже оттого, что собрал их Всевышний в одном месте, уступают один другому и относятся друг к другу по-братски. Так и этот старец – когда вновь увидел он Ицхака, то выбросил происшедшее между ними из своего сердца. И чтобы не прийти к разладу, избегал касаться тем, по поводу которых были у них разногласия, и беседовал с ним по-дружески.

      Спросил старец Ицхака: «Есть у тебя родные в Эрец Исраэль?» Сказал ему Ицхак: «Кому они нужны? Все евреи – братья, тем более в Эрец Исраэль». Улыбнулся старик и сказал: «В субботу, во время благословения ты скажешь так и мы ответим – амен, в остальные дни трудно без родных, тем более на новом месте, где мы ни в чем не разбираемся». Спросил Ицхак старца: «А вы? У вас есть кто-то в Эрец Исраэль?» Ответила старушка: «Дочь есть у нас в Иерусалиме, замужем она за одним из уважаемых жителей Иерусалима, и у них тоже… есть у них, слава Богу, дочь». И как только упомянула старушка своих родных, тут же принялась расхваливать их.

      Бросил на нее Ицхак уничтожающий взгляд. Люди эти, которых превозносит она, кто они? И эти тоже приехали только затем, чтобы умножить прах Эрец Исраэль. Знает Ицхак, чем занимаются эти, поедающие хлеб халуки[7], люди. Прибывают они из разных стран в Иерусалим, и учат Тору в праздности, и бегают от могилы к могиле, пока не кончаются дни их жизни, и не умирают они, и не добавляют могилы к могилам. А пока что – ссорятся, устраивают скандалы и делают из Иерусалима позорище. И скорее всего, этот самый рабби Файш, зять стариков, один из них. А вот он, Ицхак, другой: все жители ишува – родные для него, и если не родственники по крови – родные по духу. Разве

7

Халука – пожертвования, которые выдавались евреям в Эрец Исраэль в качестве прожиточного минимума.