Ханский меч. Евгений Волков

в ложе оперетты, где на красивую и кокетливую купчиху посматривали жадно десятки мужских глаз. Поскольку муж почти все время проводил на фабрике и в банке, развивая семейное дело, расширяя производство, появились у Александры Фроловны ухажёры, сопровождавшие ее повсюду. Василий жене верил, сам себя корил, что мало уделяет ей внимания, переживал появившуюся вдруг холодность и равнодушие с её стороны, но по занятости делами и слабохарактерности ничего не предпринимал. Он в последнее время как-то осунулся, редко улыбался, все более замыкался в себе. Филимонов чувствовал, – если так и дальше всё пойдет, Василию Максимову скоро будет не до управления заводом, и в компаньоны на новое дело его будет приглашать не резон. Самому Николаю Егоровичу с женой, кстати, подругой Александры Забродиной по гимназии, повезло – Аня стала его надёжным товарищем, счастливой матерью двоих детей.

      «Надо как-то помочь Васе, да вот как?» – вновь подумал Филимонов, подставляя лицо под свежий ветерок с реки. Несмотря на ранний час, город уже начинал просыпаться, с Дона зазвучали пароходные гудки, на соседней Сенной улице заскрипели телеги и повозки. На веранду вышла Анна, обняла и поцеловала мужа, спросила заботливо:

      – Ты что так мало спал этой ночью, Николя?

      – Дел много, Аннушка, за день все копится, а вечером не уходят мысли на покой, не дают уснуть.

      – Что-то неприятное случилось?

      Филимонов покачал головой:

      – Да нет, в общем-то, ничего конкретного, но какое-то странное у меня предчувствие. Словно зреет незримо в воздухе беда, вселенская катастрофа. То ли это от летней жары, то ли от газет. Не знаю, родная, но неспокойно у меня на душе.

      Анна молча посмотрела на мужа пристально, его тревоги передались ей, потом тихо спросила:

      – Будет ли война?

      – Не знаю, Аннушка, но, похоже, будет. А нам, по моему пониманию, с германцами нужно торговать, а не воевать. Пусть они с англичанами и французами делят колонии и рынки сбыта, у России совсем другие интересы. А если все же вступим в войну да начнем отступать – будет снова как в японскую. Бунты в больших городах, рабочие дружины, баррикады… Ладно, не будем раньше времени себя хоронить. Ты помнишь, у нас сегодня вечером гости?

      – Конечно, помню, Николя.

      Филимонов оживился: