Венера. Архаизмы. Аркадий и Борис Стругацкие

о немного не по себе, словно он был самозванцем и не имел никакого права находиться вблизи людей, которые первыми здесь высадились, перед грубо обтесанной базальтовой глыбой, на которой застыли обломки легендарного танка, погибшего в атомном взрыве, под низким небом, по которому неслись вечные багровые тучи. Такое чувство испытывает, наверное, мальчишка, наткнувшийся где-нибудь в роще под Брянском на забытую ржавую пушку, вросшую лафетом в землю. Сразу же начинает работать воображение, и перед глазами мелькают в бутафорском дыму мужественные профили из кинофильмов.

      Они стояли так посередине широкой квадратной площади довольно долго, глядя на надпись, вырубленную в базальте. По площади мела стремительная, легкая, как дым, поземка, красные отсветы лежали на низких куполах зданий, слабо, но настойчиво отдавалась в ногах далекая дрожь Голконды.

      Первым зашевелился генеральный инспектор. Он поднял руку, стряхнул с плеча черно-серый пепел и на негнущихся ногах направился к ракетомобилю. У ракетомобиля он остановился, откинул дверцу, но не полез в кабину, а обернулся и удивленно-обиженно позвал:

      – Ну что же ты… э-э… Иван?

      Жилин торопливо сжал Юрину руку выше локтя, кивнул ему за прозрачной стенкой шлема и побежал к Юрковскому. Юрковский сухо сообщил:

      – Алексей… э-э… Мы поехали.

      – Поезжайте, – сказал Быков. – Жилин!

      – Слушаю вас, Алексей Петрович.

      – Помните… – Тут Быков повернул голову, и Юра увидел на его лице безрадостную усмешку. – Помните, что вы сопровождаете генерального инспектора.

      – Я бы попросил, Алексей, – сказал Юрковский.

      Он кашлянул и головой вперед полез в ракетомобиль. Жилин влез вслед за ним и захлопнул дверцу. Из-под машины взлетело облачко черной пыли. Блеснул язык голубого пламени. Узкий, остроносый, как торпеда, ракетомобиль подпрыгнул, развернул короткие чешуйчатые крылья, ринулся через багровое небо к куполам на другом конце площади и исчез. Ай да Жилин!

      – Пойдем, Михаил, – негромко сказал Быков.

      Он стоял за спиной Михаила Антоновича и смотрел, как под прозрачным колпаком спецкостюма мелко трясется лысая голова старого штурмана.

      – Пойдем, – повторил Быков.

      – Сейчас, Алешенька, – сдавленно пробормотал Михаил Антонович. – Одну минуточку еще…

      Он постоял перед Памятником еще немного, затем всхлипнул, повернулся и побрел, загребая башмаками, к вездеходу. Водитель почтительно соскочил навстречу и придержал люк.

      – Пойдемте, стажер, – сказал Быков.

      Комендант города Порт-Голконда выделил им великолепный пятиосный вездеход и прикомандировал водителя. Даже Юре было известно, что это неслыханная честь – на венерианских базах постоянно не хватало транспортных средств, людей и многого другого. Но Быкову эта честь была оказана то ли потому, что капитан «Тахмасиба» был старинным другом генерального инспектора МУКСа, то ли потому, что Быков был капитаном «Тахмасиба».

      – Сядете рядом с водителем, – приказал Быков.

      Он с кряхтеньем полез на заднее сидение к Михаилу Антоновичу. Юра прыгнул за ним, водитель положил пальцы на пульт управления и, полуобернувшись, вопросительно поглядел на Быкова.

      – Шоссе номер три, – сказал Быков. – На северо-запад. Знаете?

      – Знаю, Алексей Петрович, – ответил водитель. – Берег Ермакова?

      – Да. Берег Ермакова.

      Водитель нажал на клавиши. Вездеход мягко, без толчков тронулся, пересек площадь, свернул в широкий проезд между низкими плоскими зданиями и выкатился на стеклянное шоссе. Открылась ровная, как стол, черная пустыня. Далеко впереди, у горизонта, она скрывалась в тусклом лиловом мареве, пронизанном смутными вспышками. Первые километры проехали в молчании. Юра сосредоточенно глядел на отсвечивающую красным блеском прямую ленту шоссе, бегущую под колеса вездехода. Затем водитель задумчиво спросил:

      – А не познакомиться ли нам?

      Юра с любопытством поглядел на него. Водителю было тоже не больше двадцати лет, у него было смуглое живое некрасивое лицо, и не знакомиться у Юры не было никаких оснований.

      – Меня зовут Юрий, – сказал Юра. – Бородин.

      – Меня зовут Василий, – сказал водитель. – Горчаков. Сын Иванович.

      – Рабочий? – деловито спросил Юра.

      – Рабочий. Сервомеханик.

      – А я – сварщик, – сообщил Юра.

      Водитель изумленно поглядел на него.

      – Как сварщик? Вы же стажер.

      – Это я как бы стажер, – доверительно сказал Юра. – На самом деле я сварщик. Вы давно здесь?

      – На Венере? Скоро два месяца. Мне скоро сменяться.

      Что-то широкое и темное соскользнуло с низкого красного неба, пересекло дорогу и скрылось в пустыне. Юра привстал.

      – Что это? – взволнованно спросил он. – Живность какая-нибудь?

      Василий помолчал, включил яркую фару и ответил:

      – Не знаю. Возможно, действительно