Как поплывет ковчег мой... Испанец

под конец спаслись только чудом, когда Коля, который вел машину, разогнался на пологом участке. Он все еще был слегка пьян, и напряжение долгой дороги дало о себе знать, так что он сам не заметил, как заснул за рулем. Я тоже дремал на переднем сидении, и лишь на миг приоткрыл сонные глаза. Этого мгновения хватило, чтобы увидеть бетонную стену, несущуюся на нас, и дернуть руль в сторону…

      Дальше машину вел я. Мы ехали медленно и говорили Богу спасибо за то, что он нас спас. Даже сейчас вспоминаю этот момент с содроганием – мы чуть было не погибли все сразу: трое оставшихся братьев, женщина и ребенок. Не знаю, какой ангел-хранитель разбудил меня тогда – думаю, его звали Александр.

      Ни в холодной Москве, ни в теплом Сочи теперь нельзя было чувствовать себя в безопасности. Путешествовать по стране тоже большого желания не было. Я близко сошелся с другом покойного брата, Валерием, говорил с ним о многом, смотрел на своих дальних родственников, перебиравшихся на жительство в Израиль, анализировал ситуацию. Моя несостоявшаяся свадьба, роковая поездка в Сочи… Я все никак не мог успокоиться.

      В конце концов, я решился, быстро оформил паспорт и впервые в жизни, не считая службы в Венгрии, собрался за границу. Марго, узнавшая от кого-то из знакомых о моей поездке, приехала в аэропорт, чтобы поговорить и попрощаться. Но я улетел, так и не увидев ее. Я понимал, что делаю ей больно, но встречаться больше не хотел. Иногда лучше закончить вот так – раз и навсегда.

      Свобода – это возможность сказать «нет» вопреки сложившимся обстоятельствам. И это «нет» будет результатом сложного выбора, и сформирует затем всю последующую жизнь.

      Глава седьмая. Земля Обетованная

      В начале девяностых проблем с выездом за границу уже не было. Прошли времена, когда поехать в какую-нибудь братскую Болгарию можно было только с одобрения КГБ и под присмотром сотрудников органов безопасности. Все разнообразие, культур и религий для советского человека было под запретом – мы познавали этот мир по книгам, да и то лишь по тем, которые, с точки зрения партии и правительства, не представляли идеологической угрозы. Лишь работники советского МИДа, дипломаты, политики и некоторые артисты могли достойно выдержать встречу с той «невыносимой легкостью бытия», которая поджидала их по ту сторону границы. Впрочем, артисты – нет, не все.

      Однажды я сел и подсчитал, сколько стран я объездил за свою жизнь. Я переезжал с места на место сорок два раза, видел более тридцати пяти стран, посетил минимум пятьсот городов и деревень, выучил больше десяти языков и наречий. У меня появились паспорта трех государств. Я не был туристом, не путешествовал – я жил. Каждый переезд давал мне новый опыт, новые темы для размышлений и новые возможности творить. Вот что для меня по-настоящему бесценно, ведь в плоском мире расти невозможно по определению – ни вверх, ни в глубину.

      Та первая моя поездка на Землю Обетованную оказалась важнее, чем я, возможно, себе представлял. С самого