«Уцелевший» и другие повести. Дмитрий Афонин

то ли щурясь от яркого после чердака света и сели рядом, видно было, как днем, что между ними, еще несколько часов назад не знакомыми друг с другом, что-то произошло.

      Потом уже, когда Серафим в один из бессчетных разов вспоминал эту чудесную ночь, он выродил по этому поводу стих.

      Поддалось упругое тело.

      Подалось вперед и подтаяло,

      Под теплыми пальцами,

      Прямо в троллейбусе.

      Поддалось упругое тело.

      Подалось вперед и подтаяло.

      А я стоял сзади,

      Улыбался на ушко.

      Лето упало внезапно.

      Упало орущими запахами.

      Целый год выдержки –

      Прямо в глаза мне.

      Лето упало внезапно.

      Упало орущими запахами.

      Пахнет газета

      Из ящика тоже.

      Настрою гитару

      По гудкам телефона –

      Ты в кресло с ногами

      Скорей забирайся.

      Настрою гитару

      По гудкам телефона

      И песню сыграю.

      Конечно, ты влюбишься.

      VII

      Одни говорят – Сегодня в шесть конец света.

      Другие просто депрессивны в доску,

      Третьи терпят любовь за то, что она без ответа –

      Но каждый из них зарежет, если только тронуть

      пальцем его тоску…

      «Тяжелый рок»

      Восемь суток на тракторе по снежной степи…

      Красота никогда не давалась легко.

      «Нога судьбы»

      С.Я. просыпается

      Ножки пошли вниз, тельце пошло вверх… Бррык! – заспанный злой гномик кое-как уселся на 2-м ярусе, потирая кулачками заспанные злые глазки на сморщенном старческом личике. «Ой, а кто это такое просыпается, ой, а чьи это глазки открываются?» – спела бы ему мосластая Кристина Орбакайте49.

      – Трясет еще, бля… Не свалиться бы… – думает С.Я. и кое-как, как юнга с первого бодуна, замедленно лезет вниз по узкой металлической мачте.

      Ноги в сланцы вдел, посидел, покурить сходил, не забыв обдать презрением ту, в белых шортах.

      – Иль пожрать, что ли? – лениво думает С.Я.

      В поезде уже включили свет. Бабы целлюлитные уже не гомонят – просто тихо пьют и горестно шепчутся пьяными голосами. Эту шалаву уже «ненадолго», что-то типа «рыбок посмотреть», отпросил в «роту» себе подобных, громко квартирующую в соседнем вагоне, громко, быстро и по-военному обаятельно посмеявшись с очень либеральными после полторашки везомого домой южного вина родителями, какой-то атлетический курсант. Мужики и молодые мужики в штанах «Adibas» уже похрапывают на полках, свисая босыми ступнями в проход. (С.Я. еще очень старался, когда в тамбур ходил, при неожиданном качке не впечататься ухом аккуратненько вот в такую вот ступню.)

      Итак, все по-человечески спят, только у С.Я., как всегда, «вторая смена» – некстатийная ситуативная бессонница. Сова, б…, х…ева. Мучайся теперь в мороке всю ночь.

      Серафим. «Дополнительный 38-й»

      Может

49

А в данном случае неточен уже сам автор. Эту песню поет не Кристина Орбакайте, а женская поп-группа «Тутси». (Прим. ред.)