Неизвестность. Ирина Грачиковна Горбачева

Повстречались некоторое время, то на его площади, то на её. После встреч с Витюшей, Маша стала привязывать его образ на ландшафте своей площади. Вот он пришёл с работы, она усаживает его в своё любимое удобное кресло. Нет, лучше на диван, к креслу, всё же она сама привыкла. Вот, он читает газету, поглядывая сверх очков в телевизор. А она суетится, суетится вокруг него.

      В общем, Маше, после двух абортов от недостойных, по мнению ещё тогда живой, но уже больной матери, претендентов на её, Машину жилплощадь, наскучило одиночество. Через год после смерти мамы и женитьбы отца на своей сверстнице, внутри Маши остро созрело и расцвело бурным цветом желание быть кому-то нужной. Отец, после смерти матери, резко поменяв свои ориентиры и взгляды, не нуждался в помощи дочери. Ему вполне хватало заботы любимой женщины, он не страдал от одиночества, посещая вместе с новой женой различные пенсионерские мероприятия, типа танцев под баян в соседнем парке и секцию оздоровительного бега в том же парке с такой же группой свободных от трудовых забот любителей долгой жизни. Она рада была за отца, и хорошо относилась к его женщине: робкой, радушной и тихой, совсем не похожей по характеру на её громкоголосую маму.

      Ей казалась, что с появлением Витюши в её судьбе, она, наконец, поняла, что такое любовь и смогла ощутимо пробовать её и наслаждаться этим чувством каждый день. Ей нравилось всё в Витюше. Его основательная фигура с небольшим округлым животиком, для солидности, как он любил говорить. Его тихий, но с командными нотками голос. То, как он заботился о ней. Не навязчиво и шумно, как это делал Боря: букеты на спальное ложе, конфеты килограммами – от сладкого становятся добрее. Нет, Витюша во всём был основательным: колечко на помолвку, микроволновку на день рождения. В постели, правда, мог бы быть чувствительней, возраст и организм позволял ему ещё немало лет радоваться полноценной мужской силой. Но некоторые огрехи этой стороны любви, Маша списывала на то, что всё-таки он хоть и бывший, но военный. Сколько ему бедненькому пришлось пережить, испытать.

      – Вот она любовь, – сладостное определение растеклось у неё по сердцу и, щекоча, опустилось куда-то ниже пояса, – действительно, если это не любовь, тогда что?

      Когда Витюша сделал ей предложение, Маша подумала, вариант лучше может и не подвернуться. А одной уже надоело. Женская сущность взяла вверх над потребностью свободного одиночества и появилась острая необходимость о ком-то заботиться. Оказалось, что тихая размеренная жизнь постепенно поглощается ничегонеделаньем с последующим превращением в ничегонехотение. Время бежит, спотыкаясь о кочки судьбы, помогая кому-то что-то совершать, догонять, обновлять, там, за границей её однушки. А в пределах её маленького болотца оно стоит, еле-еле передвигая стрелки на часах её скучной жизни. В юности в её мечтах свобода выглядела, как запретный плод. Но виделась она Марии не тем огрызком яблока из библейских рассказов, а большим волосатым с твёрдой кожурой орехом, который разбиваясь, обливает с ног до головы сладким, прохладным молочком, возбуждающим желание