Мушкетёры Тихого Дона. Владимир Алексеевич Ерашов

то тогда дипломатическими усилиями кардинала Ришельского-Гнидовича (деятельно поддержанными Ватиканом), война за веру, как по волшебству, прекратится…

      В результате чего благодатный Донской край, естественным путем и без всякого насильственного захвата, обретет своих новых жителей католического вероисповедания. Ведь те поляки, которые вместе с казаками были в войне за веру, уже никуда с Дона не уйдут. Наоборот, вместе с остатками природных донских казаков они вернутся в их родные городки и станицы, как бы заменяя собой в Донском Войске многочисленных героев, полегших на полях брани крестового похода…

      Став этническим большинством, ляшские католики на Кругах обязательно вступят в казачество и при этом непременно сохранят внешние атрибуты казачьего самоуправления. Но только внешние, поскольку отныне полонизированный Дон будет уже не казачьим и, тем более, не русским. И суждено будет сему благодатному краю, очищенному, благодаря иезуитской интриге от проклятых схизматиков, стать восточной частью Речи Посполитой, а также форпостом католицизма для дальнейшего наступления на север и восток. Ришельский-Гнидович уже даже название для новой провинции великой Польши придумал – «Речь Гнидовитая».

      Тем самым, увековечив в название новых земель, имя будущей правящей династии…

      Себе же он, впоследствии, по истечении земной жизни, отводил скромную роль канонизированного Ватиканом католического святого, сумевшего принести истинную веру, а, следовательно, и европейское просвещение в этот дикий азиатский край.

      В общем, на момент описываемых событий политическая ситуация вокруг иезуитской интриги, столь лихо закрученной в ничего не подозревавшем о том русском городе Воронеже, напоминала туго сжатую пружину. Причем пружину, для распрямления которой достаточно было лишь одного легкого щелчка…

      И щелчком этим должен был стать Бехингер-хан, которому за щедрую плату, тайно внесенную ему думным дьяком, надлежало начать войну против донских казаков. И именно от взмаха его ханского бунчука с тремя белыми конскими хвостами, совершенного перед ногайской ордой в направлении Дона, по большому счету и зависело, станет ли впоследствии Дикое Поле частью Речи Посполитой или нет.

      "Шерше ла фам" или  "шукайте жонок"

      Сам же хан, будучи в геополитических сентенциях не шибко сведущим, ничего этого, конечно же, не понимал. И при этом воспринимал дьяческий бакшиш, чем-то вроде продолжения славной традиции подношения дани, которую урусы испокон веков платили ханам Золотой Орды. И единственное, что его как настоящего чингизида волновало, так это то, как бы сделать сие славное деяние более регулярным. То есть превратить случайный бакшиш в ежегодный Кыштым. Да еще с обязательным ясырем (хотя бы только для гаремов) и, непременно, с пушным ясаком (зря, что ли Сибирь к России присоединяли)…

      Ну, а то, что за бакшиш придется повоевать с казаками, то кисмет, на всё воля Аллаха, почему бы и нет, воевали