Молодость. Андрей Михайлович Белоглазов

для тебя, и ты бросаешься в море удовольствий. Через несколько дней ты приходишь в себя и начинаешь понимать, что твой мир, твой отель, – это огромный отлаженный механизм, который функционирует сам по себе. И есть ли ты или тебя нет – на мир это не влияет никак. Затем ты с удивлением обнаруживаешь, что людей, с которыми ты всего несколько дней тому назад познакомился, и вы вместе зажигали в барах и на танцах, уже нет рядом, для них отпуск кончился, и они уехали. Твоя маленькая жизнь – отдых в отеле перевалил за середину, наступает кризис среднего возраста. Ты начинаешь размышлять: правильно ли ты потратил бесценные дни своего отпуска? Может стоило больше уделять времени своему развитию и взять экскурсии по историческим местам этой дивной дикой страны? Или в связи с пошатнувшимся здоровьем от чрезмерных чревоугодий и возлияний пойти в бесплатный спортивный зал? Или уже пора заняться покупками, ведь здесь все дешевле. Остается всего два-три дня, и ты снова бросаешься в море и за коктейлями в бар. Но прежней легкости уже нет, остатки отдыха отягощены мыслями, что будет потом. Потом – это совсем другая жизнь. Последние дни отдыха в отеле – это поздняя осень твоей маленькой жизни. И все-таки здесь хорошо. Славно было бы когда-нибудь вернуться сюда, ведь должна же быть жизнь и после окончания маленькой жизни – отдыха в отеле…

      Мне двадцать с небольшим, и вся эта жизнь вокруг – это все ради меня. Хотя жизнь сложна – начало девяностых. Уже имеется кой-какой жизненный опыт – за плечами два года армии. Я студент старших курсов. Стипендию платят, но после Гайдаровских проделок ее размеры смешны. Нам с моей младшей сестрой не хватает. Приходится подрабатывать. А ведь еще совсем недавно, в Советское время, моя стипендия, в размере от шестидесяти трех до семидесяти пяти рублей, смотрелась очень достойно, и я почти всю отдавал ее матери. Ныне очень сильно продуктами помогают родители. Собственно, к ним, в глухую сибирскую деревню, я сейчас и направляюсь. Батя заказал новый аккумулятор для трактора, который, и в деревне, и на железнодорожной станции рядом, достать просто невозможно. Начитавшись книг об английском стиле жизни, я планирую свою жизнь по расписанию. На вокзал мы с моим двоюродным братом тоже отправляемся впритык, какого черта торчать полчаса на вокзале. Но городской автотранспорт, представленный желтым лупоглазым луноходом, гордостью Советского автопрома семидесятых годов – автобусом Лиаз-677м, английской точности вовсе не соответствует. Автобуса пришлось ждать на остановке минут двадцать, мы еле тащимся под фирменный звук Ликино-Дулевского производителя, называемым в народе бренчанием пустой стеклотары. Брательник посматривает на часы, волнуется и называет меня дебилом. Автобус прибывает на вокзал, часы которого показывают восемнадцать ноль пять – ровно время отправления поезда. Бежать далеко – шестой путь третьей платформы, аккумулятор в авоське болтается между нами. Поезд на месте – опаздывает с отправлением, проводница смотрит на нас с укоризной:

      – Билеты есть, в вагоне проверю, давайте, давайте, залазьте быстрее, поезд уже должен отправиться.