Стихотворения. Анна Барыкова

ны, хороши, с цевницами, в венках…

      Моя не такова… Старушка, вся седая,

      В чепце, с чулком в руках, прищурясь и моргая,

      Частенько по ночам является ко мне,

      Как будто наяву, а может, и во сне,

      Как нянька, и меня – свое дитя больное —

      Баюкает она то песенкой родною,

      То сказки говорит, то ряд живых картин

      Показывает мне; немало и былин

      О старине поет, о тех, кому могила

      Холодною землей давно уста закрыла,

      И с небылицей быль плетет она шутя.

      И, выпучив глаза, как малое дитя,

      Я слушаю ее… как просто и наглядно

      Звучит ее рассказ, как музыкально складно!..

      А сколько теплых слов, заветных чувств родных

      Мне слышится в речах разумных, хоть простых!

      Мне кажется, что всё в ее рассказах ясно…

      Что песни наизусть все знаю я прекрасно…

      Что ряд живых картин, видений пестрый рой

      В душе моей живут со всей их красотой,

      Как в зеркале… Но вот прощается старуха:

      «Усни, дружок, пора! – тихонько шепчет в ухо. —

      Да не ленись смотри и завтра запиши,

      Что рассказала я тебе в ночной тиши».

      Ну, вот я и пишу… Но всё выходит бледно, —

      И песенки звучат надтреснуто и бедно…

<1878>

      Крылья

      Мне снился сон и страшный и тревожный:

      Что будто бы умею я летать,

      Когда хочу… (Во сне порою можно

      Ужасную нелепость увидать…)

      По грязной улице в ночную пору

      Иду во сне по лужам и впотьмах.

      Мне тяжело, дорога вьется в гору,

      А я тащусь в промокших сапогах.

      И слышу вдруг какой-то шепот сладкий:

      «Ведь крылья есть!.. Зачем же не летишь,

      А как червяк ползешь по луже гадкой —

      И падаешь, и ощупью скользишь?..»

      Тут сила новая во мне проснулась,

      И смелою и легкою ногой

      От грязи, от земли я оттолкнулась

      И в воздухе лечу… Лечу стрелой…

      Несет меня неведомая сила,

      Мне дышится так вольно и легко…

      В густой туман закутавшись уныло,

      Внизу земля осталась далеко…

      А наверху волшебной красотою

      Сияет ночь в порфире голубой,

      И полно всё чудесной тишиною

      И вечною, холодной чистотой.

      Земля и жизнь, волнения и страсти,

      Страдания людей оттуда так смешны,

      Что глазки звезд без всякого участья

      Глядят на них из синей глубины…

      Но мне летать там скоро надоело,

      И с высоты спустилась я опять,

      Чтоб вновь начать свое земное дело:

      Скользить в грязи – и падать, и страдать!..

<1878>

      В альбом счастливице

      «Взгляните на птицы небесны?»

и т. д.

      С птичьей головкой на свет уродилась,

      Пела, порхала, сыскала самца,

      Птичьей любовью в супруга влюбилась:

      Счастлива ты, милый друг, без конца…

      В гнездышке скрывшись от бурь и ненастья,

      С гордостью глупых выводишь птенцов,

      В теплом навозе семейного счастья

      Ищешь с супругом любви червячков…

      Зависть берет, как живешь ты привольно

      Птичий свой век – без борьбы, без страстей,

      Дум беспокойных, сомнений невольных,

      Глупых стремлений… и горя людей…

<1878>

      Моя болезнь

      ^{(Разговор с доктором)}

      Заморский это сплин иль русская хандра?

      То давит и гнетет, то в голову больную

      Стучит как молотком. Всю ночь я до утра

      Не сплю, мечусь в жару, и брежу, и тоскую.

      От неотвязных снов и днем покою нет.

      Сжимают сердце мне неясные тревоги.

      Мне страшен ночи мрак, противен солнца свет,

      Противна жизнь сама: я с ней свожу итоги.

      К чему мне дали ум? Зачем не медный лоб?

      К чему мне дан талант, коль не достало роли?

      К чему дана мне жизнь, когда в итоге гроб?

      К чему лечить больных, коль не поможешь боли?

      Куда идти теперь?.. Каким служить богам,

      Когда надежды нет и вера уж погасла?..

      А доктор мне в ответ: «Послушайте,