Мелкий бес. Федор Сологуб

Владе. Неужели это для него Передонов едет? Ему захотелось умилостивить Передонова. Он сказал:

      – Если вы думаете, Ардальон Борисыч, что тесно будет, то я могу пешком пойти.

      Передонов посмотрел на него подозрительно и сказал:

      – Ну да, если вас отпустить одного, вы еще убежите куда-нибудь. Нет уж, мы вас лучше свезем к отцу, пусть он вам задаст.

      Владя покраснел и вздохнул. Ему стало так неловко и тоскливо, и досадно на этого мучительного и угрюмого человека. Чтобы все-таки смягчить Передонова, он решился устроить ему сиденье поудобнее.

      – Ну, уж я так сделаю, – казал он, – что вам отлично будет сидеть.

      И он поспешно отправился к тележке. Вершина посмотрела вслед за ним, криво улыбаясь и дымя, и сказала Передонову тихо:

      – Они все боятся отца. Он у них очень строгий.

      Марта покраснела.

      Владя хотел было взять с собою в деревню удочку, новую, английскую, купленную на сбереженные деньги, хотел взять еще кое-что, да это все занимало бы в тележке не мало места. И Владя унес обратно в дом все свои пожитки.

      Было не жарко. Солнце склонялось. Дорога, омоченная утренним дождем, не пылила. Тележка ровно катилась по мелкому щебню, унося из города четырех седоков; сытая серая лошадка бежала, словно не замечая их тяжести, и ленивый, безмолвный работник Игнатий управлял ее бегом при помощи заметных лишь опытному взору движений вожжами.

      Передонов сидел рядом с Мартою. Ему расчистили так много места, что Марте совсем неудобно было сидеть. Но он не замечал этого. А если бы и заметил, то подумал бы, что так и должно: ведь он – гость.

      Передонов чувствовал себя очень приятно. Он решил поговорить с Мартою любезно, пошутить, позабавить ее. Он начал так:

      – Ну, что, скоро бунтовать будете?

      – Зачем бунтовать? – спросила Марта.

      – Вы, поляки, ведь все бунтовать собираетесь, да только напрасно.

      – Я и не думаю об этом, – сказала Марта, – да и никто у нас не хочет бунтовать.

      – Ну да, это вы только так говорите, а вы русских ненавидите.

      – И не думаем, – сказал Владя, повертываясь к Передонову с передней скамейки, где сидел рядом с Игнатием.

      – Знаем мы, как вы не думаете. Только мы вам не отдадим вашей Польши. Мы вас завоевали. Мы вам сколько благодеяний сделали, да, видно, как волка ни корми, он все в лес смотрит.

      Марта не возражала. Передонов помолчал немного и вдруг сказал:

      – Поляки – безмозглые.

      Марта покраснела.

      – Всякие бывают и русские и поляки, – сказала она.

      – Нет, уж это так, это верно, – настаивал Передонов. – Поляки – глупые. Только форсу задают. Вот жиды – те умные.

      – Жиды – плуты, а вовсе не умные, – сказал Владя.

      – Нет, жиды – очень умный народ. Жид русского всегда надует, а русский жида никогда не надует.

      – Да и не надо надувать, – сказал Владя, – разве в том только и ум, чтобы надувать да плутовать?

      Передонов сердито глянул на Владю.

      – А ум в том, чтобы учиться, – сказал он, –