Дело трёх секунд. Дмитрий Николаевич Романов

ё более неподвижным. А скован был лишь потому, что боялся сделать шаг, который поставил бы точку в этом вопросе. Знаете, как это бывает? Ты изначально морально подготовился, чтобы завершить дело, а когда наступает тот самый момент, у тебя замирает каждый мускул тела, каждая мышца напряжена. И даже не потому, что ты боишься это сделать, а потому, что ничего нельзя будет вернуть.

      Глава 1

      Моя жизнь

      Часть 1

      Меня зовут Игорь Смирнов. Я самый обыкновенный рязанский десятиклассник, родившийся в самой обыкновенной семье. Мой отец – Александр Александрович Смирнов, а мать – Ирина Владимировна Смирнова. Отец – офицер 137-го гвардейского парашютно-десантного полка. Мать - офицер полиции, работала оперативником в розыске. Звучит очень благородно, но только для тех, кто не знает, что значит быть ребенком военных. Это ограничения, недопонимания, наказания во всей красе, обиды и бесконечное море пролитых слёз.

      – Игорь, вставай, – сказала мама, приоткрыв дверь в мою комнату.

      Я продолжал лежать, в тот момент мне казалось, что целое небо рухнуло на землю и не позволяет мне подняться.

      – Ты чего лежишь, мать неясно выразилась?! – вскрикнул отец. – Она у тебя уже не в авторитете?! –

      сказал он, ударив ногой по спинке моей деревянной кровати.

      И тут я почувствовал такой прилив бодрости, что даже сердце заколотилось. Не прошло и секунды, а я уже стоял перед кроватью. Готов поспорить, что свободно мог бы уделать его ручных солдатиков в дисциплине «подъём спросонья», в ней я по праву считал себя непревзойдённым мастером. Всё же годы тренировок дают своё.

      – Давай одевайся, – буркнул отец.

      По своей натуре очень строгий мужик, в нём было мужское начало. Мы с ним не особо ладили, поэтому я старался его избегать. Максимум здоровался вечером, когда он приходил со службы, и скрывался в своей комнате. Она была самой маленькой жилой комнатой в доме: Целых восемь квадратных метров, а у нас их было четыре. Даже ванная комната, соединённая с туалетом, была чуть ли не в полтора раза больше – комната для справления естественной нужды! Сказать, что я себя чувствовал угнетённо, – значит не сказать ничего.

      После того как отец удалился, я начал собирать портфель. Тело взбодрилось, а разум не успел пробудиться, и поэтому я ещё пару минут тупил, пытаясь вспомнить, какие предметы будут сегодня. Надев свою школьную форму, я присоединился к семье за столом.

      – Первого июня всей семьёй мы едем в Карелию, – пробормотал отец.

      – Но у меня на эти числа были свои планы, – возразил я. Планов, конечно же, у меня никаких не было, просто не хотелось ехать с семьёй куда-либо.

      – Вот когда станешь главой семьи, тогда и будешь устанавливать свои порядки! А пока ты живёшь в этом доме, будешь делать то, что тебе скажут.

      На такой глупый аргумент я не нашёл ответа и просто промолчал. Быстро позавтракав, я оделся и пошел в школу. До школы добираться 50 минут, но я всегда выходил как можно раньше, чтобы не проводить лишнее время с отцом, да и побыть наедине со своими мыслями было очень приятно.

      Часть 2

      Возможно, это можно назвать дурачеством, но я любил шагать по плитке, не наступая на края. Или же дойти до столба раньше проезжающей по соседству машины. В противном случае ждала смерть! Это были мои маленькие развлечения по пути в школу. К слову, путь предстоял неблизкий. Нужно было преодолеть три километра, и я нарочно не пользовался общественным транспортом. Ведь там царила антисанитария, ехали потные и злые люди, а поручни всегда были изляпаны неизвестно чем, одним словом – общественное место, по-другому назвать и нельзя. Как это зачастую бывает, погружаясь в свои мысли, не замечаешь, как проходит время. Вот и я не заметил, как подошёл к школе. Я учился в школе номер 73, очень привлекательной снаружи: она была вся такая пёстрая и разноцветная. В детстве я представлял, что это огромный замок с обширными владениями и увлекательными людьми. А повзрослев, осознал: школа – это не что иное, как тюрьма, где учат думать линейно, а всякое отклонение к абстрактному мышлению рубят на корню. О чём говорить, если там сочинения учат писать по шаблону.

      Зайдя через парадный вход, я устремился в раздевалку. И снова встретил её. Рогнеда Лукьянова. Высокая, русоволосая, спортивного телосложения, сошедшая с обложки очередного журнала. Обладала она двумя достоинствами, которые в современном мире встречаются крайне редко. Это стройная осанка и красивое лицо без всякой косметики. Её родители ничего умнее не придумали, кроме как к такой редкой фамилии приставить ещё более редкое имя. Она стояла в кругу своих одноклассников и мило улыбалась. «Какая же красивая улыбка», – подумал я, уставившись прямо на неё. Поймав на себе её взгляд, я тут же решил удалиться, чтобы не вызывать неловкое ощущение. А уходя за угол, я якобы ненароком осмотрел парадный вход, чтобы ещё раз на неё взглянуть. «Наверняка считает меня каким-то извращенцем», – подумал я, поднимаясь по лестнице. Не успел подняться на второй этаж, как прозвенел звонок. Я ускорил шаг, чтобы как можно быстрее попасть в кабинет. Хочу заметить, что я не побежал,