Волшаны. Пробуждение Земли. Екатерина Васина

, но помешала железная цепь.

      – Я приеду! Я обязательно приеду!

      Слова обещания рвутся сами собой, вместе со слезами. Я пока не знаю как, но выполню его. Обязательно.

      Темные глаза Адриана совсем близко от моих. От него пахнет яблоками и дымом. Он сжигал листья во дворе дома. А над головой раскинулся зелено-золотой шатер.

      Осень…

      – Ты обещаешь?

      – Обещаю!

      – Я встречу тебя с волшаном.

      – Хвастунишка.

      – Спорим!

      От его задорного тона становится чуть легче, хотя слезы все еще щекочут горло, подступают вплотную. Но я держусь. Я стараюсь держаться, потому что не хочу прослыть плаксой.

      И как точка в нашей беседе – голос его матери. Он ввинчивается в осенний воздух, пропахший кострами и поздними цветами.

      – Адриа-а-а-ан!»

      – Элизабет!

      Я дернулась и вскинула голову. Встретилась взглядом с матерью и поняла: это просто сон. Я уснула на подъезде к городу, чтобы увидеться с Адрианом.

      Который сейчас в Аргениуме. Учится в Аркано и наверняка получил своего волшана. Первее меня!

      Какой он, этот город? Я высунулась в окно, с любопытством завертела головой.

      Аргениум – столица Терралии. Отец рассказывал, что мы уехали отсюда, когда мне только исполнилось шесть лет. Сама я запомнила лишь отрывки, яркие и больше похожие на сон.

      Так что теперь я с жадностью смотрела на все то, что происходит вокруг.

      – Элизабет! – даже резкий голос матери не утянул меня обратно в душный экипаж. Я принюхивалась, прислушивалась и чувствовала, как мурашки бегут по спине от ожидания чего-то неведомого.

      Первое впечатление от Аргениума – ужасный шум. На широких улицах полно экипажей, всадников, просто прохожих. Я круглыми глазами провожала высокие дома, почти все в пять этажей. Сильно пахло специями, лошадьми и почему-то речной водой. А вдалеке, над домами, возвышался храм Аштэ, легкий и изящный.

      – Элизабет! – голос матери ударил по ушам сильнее, чем шум вокруг. – Сядь прямо, юная леди!

      Я обернулась к родителям и оценила строгий взгляд матери и усталый – отца. Именно он заставил меня послушаться и все же отодвинуться от окна. Но внутри все тряслось от нетерпения.

      Адриан, ты даже не знаешь, что я уже здесь!..

      Как же Аргениум отличается от тихого округа Клейрон, где я прожила почти девять лет!

      Сидя в экипаже, я все тянула шею, стараясь ухватить взглядом как можно больше. Светло-серые и бежевые стены зданий, темные мостовые и громкие голоса вокруг. Здесь жизнь кипит, в то время как в Клейроне она течет неспешно, точно как полноводная река.

      Я чувствовала себя перышком, попавшим в водопад. Шум вокруг бил по ушам. Такое же ощущение было, когда я сидела в железной бочке, а Адриан колотил по ней палкой. Мы играли в войну Зарекка, много лет назад пронесшуюся по континенту. До сих пор о ней вспоминают с содроганием. А имя Зарекка означает мировое зло…

      – Элизабет, где твои манеры?

      Я перевела взгляд на маму. Говорят, у меня – ее глаза. Такие же зеленые и чуть раскосые. А вот волосы достались от отца: темные, почти черные и очень непослушные. Крупные кудри приходится по утрам нещадно расчесывать и убирать в прическу, иначе они торчат во все стороны.

      Краем глаза заметила проходившего мимо юношу, и на миг сердце оборвалось в сладкой надежде. Но нет, это не Адриан. Я откинулась на сиденье экипажа, глубоко выдыхая и стараясь не выругаться. Посмотрела на отца, пока мама недовольно бормотала что-то о воспитании в провинции.

      – Завтра с утра я отвезу тебя в Мимамо, вместе с вещами.

      – Мой гардероб устарел, – сообщила я.

      И правда, на улицах Аргениума наряды дам разительно отличались от того, что носили и носят к Клейроне. Здесь в моде более узкие юбки, а корсетов я и вовсе не заметила. Значит, дамы действительно перестали их затягивать, по советам целителей. Я отметила короткие жакеты с высокими воротниками и рукавами, украшенными пеной кружев. Некоторые одеты попроще, а кто-то и вовсе в обносках.

      – Почему они так выглядят? – поинтересовалась зачарованно.

      И тут же меня резко отодвинули от окна, куда я опять начала было высовываться. Город манил, звал, обещал.

      – Элизабет! – теперь уже голос отца ударил по ушам. – Неприлично смотреть на нищих.

      На кого? Я скосила взгляд на тех, кто жался к стенам домов. В их руках кружки, тарелки, куски бумаги с надписями. Издалека сложно разобрать, что там написано.

      – Кто они?

      – Те, у кого сложное положение.

      В этом весь отец: он объясняет так, что вопросов еще больше.

      Черная, точно оплывшая статуя приковала мое внимание. Даже мысли об Адриане на миг ушли на задний план. От металла точно исходила темная аура, холод.

      – Что это?!

      – Обелиск, –