Увидеть Париж и умереть…. Любовь Гайдученко

очень многие, гораздо более толстокожие и защищённые из твоих знакомых давно уж оказались на том свете даже без таких серьёзных драм, которые пережила ты. А ты всё живёшь, хотя и кажется каждый раз, что ты верный кандидат даже пусть и не на тот свет, но уж как минимум в психушку или в грязный подвал. Но этого не случилось по сей день, и ведь очень интересно, в чём тут причина. Вокруг спиваются, заболевают смертельными болезнями, теряют человеческий облик, становятся подлецами, мерзавцами и готовыми на всё ради лишнего куска, ради лишнего рубля. А ты живёшь, как будто тебя не касается вся эта грязь, а ты ведь ходишь совсем не по облакам.

      И никак не понять, в чём твоя сила и неуязвимость для всего того, на чём легко ломаются и более с виду крепкие товарищи. И находилось очень много желающих понять твой феномен или, говоря на современном сленге, в чём тут фишка. Да ты и сама никогда не могла понять этого – что уж тут говорить про других! А ведь сколько раз ты стояла на краю самой страшной пропасти, практически ты уже туда летела… Но каждый раз что-то тебя возвращало на грешную землю. И ты никогда не знала – то ли благодарить за этот дар (а главное, кого благодарить-то?), то ли сожалеть, что твои мучения никак не могут закончиться. Всегда у последней черты тебя подхватывал какой-то незримый ангел и с помощью совершенно посторонних тебе людей отводил тебя от неё, и всё начиналось сначала.

      И ты вызывала всегда совершенно полярные реакции у тех, с кем по жизни сталкивалась, пусть даже это были какие-то мимолётные встречи. Либо тебя любили по-сумасшедшему, либо терпеть не могли и старались сделать тебе побольше чего-нибудь гадостного, и было такое впечатление, что эти последние и рады бы оставить тебя в покое, но ты их так крепко зацепила за живое, что они не могли успокоиться и забыть тебя навек. А ты удивлялась тому, что из них бьёт фонтаном душевное дерьмо, потому что сама ты не была способна испытывать такие сильные эмоции по отношению к кому бы то ни было. Просто ты считала, что нет на свете людей, из-за которых надо с ума сходить. Правда, и ты не осталась равнодушной, но всего лишь в двух случаях из очень многих. А всё остальное общение с множеством встреченных по жизни людей прошло спокойно и внутри почти бесстрастно, несмотря на какие-то внешние бури. Но ты быстро забывала тех, кто причинил тебе зло – ценное качество для этой жизни, не правда ли? А иначе ведь невозможно было бы жить и даже довольно часто получать от жизни удовольствие – не так уж она и бедна на них, если не быть привередой…

      Ну почему всё, что бы ты ни делала, шло вразрез с принципами большинства населяющих этот мир? Ты просто напрочь не выносила всего, что исходило от этого самого большинства – всей этой нестерпимой дешёвой пошлости, отпечаток которой лежал на всех их действиях, желаниях и стремлениях, всех их отвратительных привычек (что стоила только такая мерзостная привычка миллиардов, как курение, которым они отравляли