Живее живых. История Эшлера. Роман в двух частях. Леонид Игоревич Митин

того, чтобы подарить близкому хорошее праздничное настроение и создать для него, хотя бы на один день, небольшой островок покоя и счастья. Со временем забывается все, кроме доброты и милосердия. Они остаются навсегда, не взирая на лица и взгляды.

      Монах жил на седьмом этаже многоэтажного дома. Дом большей частью пустовал из-за того, что его облюбовали маргиналы, бродяги и нищие в поисках укрытия от полиции или от непогоды. Здесь было очень мало постоянных жильцов, поэтому этот дом являлся отличным убежищем для монаха.

      В квартире царил полумрак, из-за отсутствия постоянной подачи электричества. Обои на стенах обшарпаны, как и потолок. Деревянные окна выглядели очень старыми, как минимум, им можно дать полвека. Мебели немного, ничего лишнего в комнате не было, но поражало изобилие книг, журналов, тетрадей, спавших на полках или вальяжно лежавших на полу вдоль стен.

      – Вот мы и дома! Добро пожаловать – приглашающим жестов монах звал за собой Эшлера.

      – Почему здесь?

      – Если хочешь спрятаться, прячься под носом завистливых гордецов, которым жутко любопытно все разузнать о владельце замка или поместья, если там нет вампиров или демонов с призраками и прочей нечисти, то славный пинок под нужное место от зависти толкнет толпы исследователей в мое пристанище. И что прикажешь: убивать их всех? Нет, не люблю руки пачкать, тем более о такое… существо, как человек. Во мне оно всегда вызывало двоякое чувство: жалости и презрения.

      – Разве внешняя суета тебя не раздражает? Как же: многообразие последней тишины, блаженного молчания веселье..?

      – Ха, и нежное внимание Сатаны? Да, есть изъян у этого жилища, но все бессмысленно, ибо прошлое и пережитое мною тащится со мной. Каждый несет свой крест. И вот почему бессмертие – это нарушение законов Природы, это проклятие. Представь себе бесконечную сумку или ящик Пандоры с опытом жизни бессмертного. Разве не захочется закрыть, замуровать эту гробницу на семь печатей? Конечно захочется, потому что потомки этого понимать не захотят, да и многие просто не смогут понять ничего более, кроме как дважды два равно четыре. Кто умножает познания, тот умножает и скорби, а Хроносу весело.

      – Не могу с тобой спорить, так как во всем с тобой согласен, и общества твоего ищу ради этого согласия и того, что можно услышать в тишине.

      – Ах ты мерзавец! Наконец-то ты раскрыл свои карты, и я рад, что ты умеешь слушать. Пойми, нет никакой разницы где и когда слушать тишину. Смерть настигает нас везде, равно как и раздумья о жизни. Ведь размышлять надо о жизни, а не о смерти.

      – Хотя Сенека советовал иное – улыбнулся Эшлер.

      – Игра слов. Все хотят высказаться, и если бы утвердили значения слов, то спорить было бы не о чем, или почти не о чем, но пусть у представителей толпы уберут слова: любовь, честь и мудрость. Им они ни к чему. Все равно они ими не пользуются, а только оправдывают свои животные инстинкты,