Живее живых. История Эшлера. Роман в двух частях. Леонид Игоревич Митин

Всем сердцем жажду представить тебе своего друга – Себастьяна.

      – Мое почтение и выражение искренней сердечной признательности, а также удовольствию знакомства с вами, милорд, готов выразить вам не пустышками, а клятвенным заверением в своей дружбе, ибо друг Иеронима – мой друг – Себастьян поклонился. Эшлер ответил тем же и с той же учтивостью, увенчанной блестящим чувством такта и ритуала.

      – Успешно ли проходит путешествие вашего корабля? – улыбаясь спросил Эшлер.

      Оба хором рассмеялись:

      – Успешнее и быть не может, милорд. Почту за удовольствие показать вам все, дабы вы, увидев это грандиозное пустяковое дело, тотчас убедились в совершенном успехе нашего предприятия. Более того, милорд, сегодня мы ожидаем пополнение, а посему, пойдемте же скорее в доки – посмеиваясь, но без шутовского кривляния, сказал Себастьян. Иероним улыбнулся, но в глазах его читалась та самая печаль, пригревшая подле себя великого Соломона.

      Доки являли собой зрелище английской деревни, жители которой прикинулись сумасшедшими, чтобы не платить налог на строительство и содержание дороги. Жители так перестарались, что дорога была проложена мимо деревни. Они не знали, что метафорически, эта дорога была путем их спасения. В этих же доках было море спешащих людей всех профессий и сословий. Все торопились на корабль. Однако, спешить надо медленно, о чем свидетельствовала таверна с пристроем борделя, носящим громкое название «Сом нам бул». Напротив таверны, по соседству, расположился небольшой и уютный готический костел протестантов и католиков. В тяжелые времена им пришлось соседствовать. Однако, богословские споры так сладки, что протестанты и католики возлюбили бранить друг друга и общим решением решили жить в мире сквернословия и гармоничной ненависти. Увы, жилые дома слишком непохожи, у Эшлера разбегались глаза от их уникального разнообразия: белые стены, пара окон на соседей, дырявая крыша и ромашки на окнах. Лишь трещины и количество соседствующих существ, вроде крыс и клопов, мешали наслаждаться добытым в праведных трудах индивидуализмом.

      Друзья подошли к таверне, и их окутал тошнотворный запах сыра с плесенью, смешанный с легкой пряной гнильцой недожаренных колбасок, и стоит прибавить к этому окутывающий с особым изыском и утонченностью запах хмельного, разбавленного эля и вина. Войдя в залу, Эшлеру пришлось дышать еще и затхлым, застоявшимся дыханием местных щеголей и сорвиголов. Таверной заправляли два милых и очаровательных голубка по фамилии Тернадье, которые, как и все посетители, даже не заметили прихода трех путников. Прекрасные условия создались для Эшлера. Он сел за столик в углу, раскурив американский табак, и принялся слушать разговоры, как будто бы в театре. Его друзья сели рядом и принялись разглядывать посетителей и о чем-то перешептываться, прерываясь на смех.

      – А ты слышал про нашего кузнеца? Говорят с нечистой силой знается – шепотом