Насмешки богов, или Три недели разлуки. Сценарий любви. Никита Каховка

все это может закончиться. И тогда внутри нее «просыпался вулкан», а снаружи, без видимых на то причин, появлялись «тучи». И если их не «развести руками», то обычно «шел дождь».

      Пробежавшая по телу дрожь, родила на коже мурашки. Девушка подвинулась ближе к Сергею в самое ушко прошептала несколько слов.

      Парень улыбнулся и ответил также, шепотом. За что был награжден поцелуем.

      Расхаживая взад-вперед перед экраном, при этом не сводя с него глаз, Канн то и дело потирал руки и разминал пальцы. Его глаза то щурились, то выражали удивление, иногда он усмехался. Все это говорило о том, что просвет в деле, о котором он говорил раньше, проявлялся еще больше. Пересмотрев сотни влюбленных пар, Канн отобрал два десятка и теперь, дабы снова не войти в заблуждение, пересматривал их тщательнейшим образом. Усевшись в кресло, он так наклонился, что почти касался носом жидкого экрана, в котором снова и снова менялись мужские и женские лица. Канн настолько был занят поисками, что не расслышал, как его позвал Рим.

      – Канн! Канн! Бросай ты все! Игра начинается! – кричал тот, глядя на экран, в несколько раз превышающий размерами экран брата. – Играют лучшие команды Земли! Этот матч нельзя пропустить! Присоединяйся! Поболеем!

      Рим сидел в своем кресле и поедал из ведерка, зажатого меж колен, подсоленный попкорн. Выглядел он настоящим футболистом и болельщиком одновременно. Вместо туники и сандалий на нем была красного цвета футболка с первым номером, синие шорты и кроссовки. Остался лишь золотой лавровый венок. Но теперь он не прикрывал глаз.

      Слева от толстяка находился бочонок пива под большим зонтом, справа – круглый стол на резной ножке, на котором стоял бокал с пенным напитком и лежала дудка.

      С экрана доносились спокойная речь диктора и нередкое гудение таких же дудок.

      – Рим, не отвлекай меня, пожалуйста, – ответил Канн. – Поболей в этот раз без меня. Я, если так можно выразиться, почти у цели.

      – Вот трудоголик. Две лучшие команды! Жалеть же будешь! – ерзал в кресле бог-толстяк, выбирая удобную позу.

      Канн не ответил. Собственно, если бы ответ и последовал – услышал бы его Рим? В экране, на зеленом поле, окруженном еще более-менее спокойными болельщиками, начиналась борьба за мяч. Рим подхватил бокал, вытянул руку вперед и вверх и произнес:

      – За интересную игру! И пусть победу одержат лучшие!

      Выпив в одно дыхание прохладный напиток, Рим с наслаждением выдохнул и поставил бокал на стол.

      Шла третья минута матча, но каких-либо интересных атак ни с одной из сторон не наблюдалось. На поле вышли две лучшие команды мира. Игра обещала быть захватывающей, но, на самом деле, казалась скучноватой. Не вставая с кресла, Рим наполнил бокал и также, в одно дыхание, осушил его. Но только он сделал выдох, как болельщики на стадионе подали активные признаки жизни.

      – Молодец! Давай! Беги к воротам! – кричал Рим футболисту в синей майке с номером тринадцать. – Чемпион! Чемпион!

      Да,