Тайная магия Депресняка. Дмитрий Емец

а смерти.

      8. Дарх останавливает внутренний рост и уничтожает все хорошие задатки. Кто-то может сопротивляться веками, но финал предопределен.

      9. Дарх порабощает своего хозяина, если он слабее его. Но и если хозяин сильнее, он все равно порабощает его.

      10. Темный страж, лишившийся дарха, лишается вечности.

      11. Дарх не должен достаться свету.

      Кодекс Валькирий

      1. Валькирия не должна использовать свои возможности в собственных интересах.

      2. Никто из прежних знакомых валькирии не узнает ее. Валькирия не должна открывать никому тайны. Иначе тайна защитит себя сама, и всякий услышавший ее умрет.

      3. Валькирия должна держать под контролем свои звериные и птичьи воплощения.

      4. Валькирия должна любить всех одинаково, никого не выделяя, и не может быть счастлива в любви. Того, кто полюбит ее, ждет гибель.

      5. Валькирия должна принять брошенный ей вызов. Кем бы и при каких обстоятельствах он ни был брошен.

      6. Валькирию, которая нарушит пятое правило, ждет Суд Двенадцати.

      Жили-были три цыпленка:

      Як, Як Цыдрак, Як Цыдрак Цыдрони.

      Жили-были три цып-цыпки:

      Цыпа, Цыпа-Дрыпа, Цыпа-Дрыпа Лямпомпони.

      Вот женился Як на Цыпе,

      Як-Цыдрак на Цыпе-Дрыпе,

      Як-Цыдрак Цыдрони на Цыпе-Дрыпе Лямпомпони.

      Родилось у них по сыну:

      У Яка с Цыпой – Шах;

      У Як Цыдрак с Цыпой Дрыпой – Шах-Шарах.

      У Як Цыдрак Цыдрони с Цыпой-Дрыпой

      Лямпомпони – Шах Шарах Шарони.

Скороговорка

      Глава 1

      Руна выпотрошенного школяра

      Когда зло сражается с добром, это еще понятно. Но не это высший пилотаж. Высший пилотаж – это стравить добро с добром и, стоя в сторонке, стричь купоны.

«Книга серости»

      – Мефодий, мальчик мой! У меня для тебя прекрасная новость! – бодро сказал Арей.

      Буслаев взглянул на мечника с тревогой. Сколько он себя помнил, всякий раз, когда глава русского отдела мрака так говорил, прекрасной новость оказывалась только с точки зрения Арея.

      – Тебе уже четырнадцать! Ты перешел в третье, едва ли не главное семилетие жизни – с четырнадцати лет до двадцати одного года! Важный рубеж для мужчины. Ты перестал быть мальчиком и стал юношей. Ощущаешь?

      Меф заверил, что ощущает. Арей прищурился. В правом глазу зажглась голубоватая мертвая искра.

      – Прекрасный возраст, чтобы принести свой первый эйдос! – лукаво продолжал мечник.

      Сколотый зуб привычно царапнул язык. Право, если бы сколотого зуба не было, стоило бы повторить печальный опыт и отбить край зуба еще раз. Зуб успокаивал, позволял взять паузу.

      – Что? Первый эйдос? Разве это не комиссионеры должны… – начал Меф.

      Арей, не дослушав, махнул рукой.

      – Ну да… да… Обычно эйдосы приносят нам комиссионеры, наши верные псы, но первый эйдос это другое. Он больше, чем просто трофейный эйдос. Это ритуал посвящения. Гарантия того, что ты служишь мраку, а не тете Зине из магазина. Он станет первым эйдосом в дархе, который тебе предстоит завести в день, когда тебе исполнится восемнадцать.

      – Мне предстоит завести дарх? – ужаснулся Меф, глядя на серебристую сосульку на шее у Арея.

      Ощущая, что на него смотрят, дарх повернулся и заиграл змеистой гранью, которая закручивалась спиралью, как елочная игрушка-сосулька. Глаза Мефа обожгло точно паром. Смотреть на дарх было больно, прикасаться к нему мучительно. Но и Арею, как ни дорожил он дархом, тоже было с ним непросто. Иногда Меф видел на шее мечника, вокруг цепи, на которой висел дарх, капли мерцающей крови. Дарх растекался, полз по цепи и слизывал их.

      Улиту ее дарх мучил чуть меньше. В нем находилось меньше эйдосов, и он был слабее. Зато ночами дарх Улиты обожал переползать ведьме на шею и, обвивая ее как змея, насыщался тугими ударами пульса. «Знает, пиявка гадская, что я полнокровная!» – говорила ведьма.

      – Да, синьор-помидор… Предстоит. А как иначе? Так было и со мной когда-то. Первый эйдос – это как первая охота. Только после нее ты становишься полноправным стражем. Докажи, что ты волк, а не кролик, палач, а не жертва.

      Меф подумал про себя, что карьера палача его не очень прельщает. Если мраку нужен был палач, почему он не выбрал какого-нибудь придурка из тех, кто вешает кошек в темном тупике за школой или пускает в пруд пойманную рыбу, забив ей в жабры спичку? А сколько редкостных интеллектуалов гоняются с зажигалкой за ползущим по стволу жуком, любуясь, как у него сворачиваются от огня задние лапки, а жук все пытается удрать, наивный? Называется сия картина «Героическая смерть жука-пожарника». И самое скверное, что каждый, даже самый неплохой как будто человек, хотя бы однажды переходит по переброшенной доске этот провал садистического любопытства. Кто-то переходит, а кто-то