Увидеть солнце. Сергей Москвин

недоволен. Он и держался в стороне от остальных, из чего можно было заключить, что на своем заседании члены Совета не пришли к единому мнению. Тут заговорил комендант, и Сергей переключился на него.

      – Сограждане, – обратился комендант ко всем присутствующим, и от его тона у Сергея похолодело внутри. – Станция Маршальская заражена неизвестным нам биологически опасным веществом. Ее жители либо покинули станцию, либо погибли. Пока не будет проведена дезактивация и на Маршальской вновь не заработают турбины, мы не сможем восстановить подачу электроэнергии в прежнем объеме. Для экономии жизненно важных ресурсов с этой минуты на станции вводится режим чрезвычайного положения со строго лимитированными нормами выдачи питьевой воды и продуктов питания. Любые нарушения установленных правил будут сурово наказаны.

      Сергею показалось, что комендант чего-то недоговаривает. Услышанное нехорошо удивило его, и Серега даже на какое-то время забыл о томящейся в темнице девушке и так и не вспомнил о ней, когда к нему, наконец, подошел протиснувшийся сквозь толпу отец. Он был не просто раздосадован, но и зол и даже не пытался это скрывать.

      – Безвольные трусы, – сердито прошептал он себе под нос, но Сергей все равно услышал.

      – О ком ты?

      Отец метнул хмурый взгляд в спину осаждаемого людьми коменданта и понизил голос:

      – О нашем Совете. Решили ограничиться полумерами в надежде, что руководство Союза очистит Маршальскую от заразы и снова запустит остановившиеся турбины. Да потеря энергии, которую Сибирская получала с Маршальской, для Союза не большая беда, разве что Проспект задерет цену – они теперь, считай, монополисты. Только руководство Союза им этого все равно не позволит. А ради нас в Союзе не будут жилы рвать, даже если узнают, что мы тут подыхаем.

      – Как же так? – растерялся Сергей. – Ведь мы тоже входим в Союз.

      – Входили, пока защищали Маршальскую от монстров. А без Маршальской мы Союзу не нужны. Никто нам не поможет, кроме нас самих. Никто, – повторил отец.

      – А что там, на Маршальской? – тоже перейдя на шепот, спросил у него Сергей.

      Отец нахмурился еще больше, даже желваки заиграли.

      – Черт его знает. Я никогда такого не видел. И никто не видел. Все оплетено какой-то черной паутиной. Только…

      Он сделал паузу. Сергею показалось, что отец собирается с духом.

      – Она живая. По-настоящему живая, Серега. Когда мы подошли к станции, выбросила в нашу сторону щупальце вот такой толщины. – Отец развел в стороны руки. – Мы едва успели отскочить. Еще бы секунду промедлили, и все, конец! Честно тебе скажу: когда такую жуть увидел, душа в пятки ушла.

      – Что же мы можем сделать? – растерялся Сергей.

      – Уничтожить эту дрянь, пока она не уничтожила нас.

      – Уничтожить? – недоверчиво переспросил Сергей. – Но как?

      – Наверняка есть способ. Должен быть! – По тому, как отец произнес последнюю фразу, Сергей понял, что он пытается убедить в этом самого себя.

      – Что ж мы теперь… Методом проб и ошибок будем? –