Рассказы. Из событий Великой Отечественной войны. Галина Галеррос

на важную гостью в конце кинозала и улыбались.

      Уже через неделю Алёна, с попутчиком, капитаном Добровольским была доставлена домой, к бабушке, в почти весь разрушенный от артобстрелов город. У капитана во время бомбежки погибла вся семья. Учитель по образованию, он весь путь домой читал ей стихи Лермонтова и рассказывал, как он вёл свой дневник. Устав от пережитого, Алёнка мирно посапывала у него на руках.

      Валентина Осиповна слегла с гипертоническим кризом, когда узнала об отъезде внучки на фронт. Она очень переживала и не находила себе места, от того что отмахнулась от ребёнка, не приняв всерьез её заявление: «Бабуля, я еду на фронт к маме!» Занимаясь стиркой, усталая после бессонной ночи в госпитале, она только и смогла ей сказать в сердцах: «Да помолчи ты, наконец, езжай куда хочешь, хоть в тартарары!»

      Она переживала и за молоденьких новоиспеченных лейтенантов, вчерашних курсантов. Ведь наверняка просто выговором не обойдётся для них опрометчивое согласие вести ребёнка к матери на передовую.

      Ругала себя за то, что не одёрнула внучку, презрительно посмеявшейся над лейтенантами, над их поспешностью, с которой те при бомбежке заторопились укрыться в бомбоубежище. Своей фразой: «Вот это да – боятся какой-то бомбёжки. А я думала вы настоящие солдаты» заставила обоих измениться в лице и покрыться пурпурной краской. Ваня был родом из Подмосковья, застенчивый и неуклюжий, только что-то и пробормотал в ответ. А Саша, всегда уравновешенный ленинградец, хмыкнул и сказал строго, это воинская дисциплина, беречь свою жизнь для сраженья с врагом. И в ответ на замечание, вот посмотреть какой ты была бы на передовой, девочка живо ответила: «А я и поеду с вами, к маме».

      Болело сердце и за дочь, как ей обойдется появление Алёнки на передовой, ведь это нарушение устава.

      Марина, окончив курсы разведчиков, заявила матери, что у неё совести не хватает сидеть в тылу, и вообще вся душа изболелась, измучилась. Враг то уже под Москвой. Валентина Осиповна, прижав к груди ещё не пахнувшую войной гимнастерку дочери, только и смогла выдохнуть из себя: «Не волнуйся за Алёнку». После отъезда Марины она сутки не поднимала головы, всё кружилось перед глазами и плыло. Но надо было жить дальше, рядом была внучка. Алёнка не отходила от бабушки, непривычно молчаливая, испуганная и только приговаривала: «Бабуля не умирай, тебе нельзя умирать, пожалуйста. Я буду слушаться тебя. Буду во время бомбежки ходить с тобой в подвал». Алёнка категорически отказывалась прятаться во время тревоги в темном сыром подвале. А в ночные налёты говорила Валентине Осиповне спокойно, сквозь сон: «Бабуля, не волнуйся, я бомбежки не боюсь и со мной ничего не случиться». Но та, брала внучку за руку и вела за собой. И на это у неё была одна фраза: «Если не хочешь, чтобы бабушка умерла, иди со мной». Поэтому для Алёнки был праздник, когда бабушка оставалась в госпитале на ночное дежурство. Она безмятежно спала, не слыша ни взрывов, ни как