Проклятие – миньон!. Татьяна Коростышевская

уж говорить про Виклунда, который сложился почти вдвое, чтоб преодолеть ступени. Наверху оказалось еще две двери, менее массивные, левая была приоткрыта, туда меня и пригласили.

      Мы оказались в спальне с двумя вполне приличными кроватями с балдахинами из плотного льна и узкой бойницей окна, у которого стоял одежный сундук.

      – Здесь спим мы с лордом Доре, – сказал Оливер и присел на кровать.

      – А я?

      – А вам, мой юный друг, придется делить спальню с лордом ван Хартом.

      – Оливер храпит, как дикий вепрь. – Станислас, кажется, хотел меня утешить.

      – Так давай поменяемся?

      – Хорошая попытка, Цветочек, – хихикнул доремарец, – но если выбирать, с кем ссориться, мне не хотелось бы лишиться расположения именно этого дикого вепря.

      Ах так! Значит, теперь мы тут делимся на друзей и лучших друзей? Фаханы бесчувственные! Я не могу спать с врагом! Не могу и не буду! Только представив, что проведу ночь в комнате с Гэбриелом, я покрылась испариной. Они же знают, что он со мной сделал! Да как они могут требовать от меня… А Мармадюк? Хотя от него-то я привыкла ждать чего угодно. С некоторых пор его имя тоже в моей гипотетической книжечке врагов!

      – А еще здесь нет клозета и умывальни, – продолжал Станислас, – так что…

      – После покоев королевы блистательному лорду Шерези будет неудобно мочиться в окно, – ядовито продолжил Виклунд.

      Я покраснела:

      – Если вы, лорд Виклунд, решили окончательно порвать со мною дружеские связи, не стоит мелочиться. Желаете сразу вызвать меня на дуэль? Хотя о чем это я. Вы не сможете вызвать на бой дворянина, находящегося выше вас по статусу, просто потому, что вам этого хочется, вам нужен повод. – Меня замутило, желудок сжался, рот наполнился горькой слюной. – Что ж, извольте, тогда я вызову вас. Графу Шерези, миньону ее величества, повод не нужен.

      Я подбежала к окну, оно оказалось закрытым решеткой, я поискала глазами умывальный таз, не обнаружила его и пискнула:

      – Меня сейчас вырвет!

      – Станислас! – скомандовал Оливер, доремарец выбежал из комнаты, а великан схватил меня за плечи и потянул к себе. – Ложись! Да не на кровать, дурень, на пол, боком ложись, иначе захлебнешься, вот так, дыши…

      Я дышала широко открытым ртом, чувствуя, как по щеке стекает дорожка слюны. Прибежал Станислас с медным тазом, Оливер громыхнул крышкой сундука:

      – Пей!

      О зубы стукнулось горлышко бутылки, теперь по щеке тек обжигающий алкоголь.

      Оливер ругнулся, сел на пол, положил себе на колени мою голову и принялся поить меня из бутылки, как кормилица чужого, но любимого младенчика коровьим молоком.

      Полегчало мне минут через десять или после трети бутыли ядреного доремарского самогона, называемого почему-то эликсиром.

      – Давно вас отпустили? – спросила я заплетающимся языком, склоненное лицо Виклунда я видела как в тумане.

      – В тот же день, когда тебя отвели на допрос, а обратно не вернули.

      Оливер приложился к бутыли, мне было видно,