Невозможное возможно. Дмитрий АН

, что-то желала, но тут же пряталась, когда что-то случалось. Ничего особенного.

      Но в этот день она вляпалась серьёзно, Мир не оставил шанса исправить. Тело было попорчено и само вряд ли восстановится, а её силы были истощены очередной причудой. Она должна была уйти, потеряв здесь багаж опыта этого круга. В конце концов, все уходят, если не он, то кто? Он просто и буднично отдал свет своей жизни ей, чтобы она жила. Его Сознание, собравшись в кокон, что он давно приготовил, но не надеялся использовать, а так, на всякий случай, нажало в первый и последний раз в этом мире и теле оранжево-красную кнопку сброса. И, покидая привычное тело, Сознание вылетело, из него, уже угасающего, корчащегося и сжимающегося в порыве передачи запасов света жизни ей. Из такого привычного и удобно обустроенного, но если не он, то кто?

      Она вздрогнула, вздохнула, и открыла глаза. Ей было привычно вернуться, но его больше не было рядом. Его тело покинула жизнь, сжавшись в неузнаваемый комок, чтобы дать шанс ей. Его кокон, сделав привычный круг над прежним и таким знакомым местом, ещё висел в нерешительности, а Система уже опознала его выход. Опознав, не могла определить, куда его направить, ибо в привычные рамки не помещалось. Сгусток был нейтрально независимым – это было неправильно. Отсутствие привязок сделало своё дело, и сгусток, усмехнувшись нерешительности системы, направился по ближайшему волноводу в путь туда. Со стороны было видно, как этот яркий, отличный от основной массы комочек, продвигался вне основного потока, от уже теперь ставшей ему иной планеты-мира.

      Глава 1. Вершитель

      Закончив движение, втянувшись в серо-белый мир распределителя, кокон раскрылся и замер. Появившийся сгусток осмотрелся, всё так же привычно тут, отметил он про себя, разве что распорядители иные, новые, давненько тут не бывал. Привычно подойдя к столику, посмотрел на распорядителя.

      Тот, глянув на него, стал привычно копошиться в бумагах. После изучать многочисленные экраны, веером раскрывавшиеся перед ним. Нерешительно замерев, распорядитель направился к стеллажам с плитами, испещрёнными знаками и долго ползал среди них. Задумавшись ещё больше, распорядитель перебрал свитки, покопался в верёвочках с узелками, и ещё многие, многие шкафы, и ящики изучил, сдувая пыль. Что-то недоумённо буркнув, убежал в стеллажи библиотечных залов, но и оттуда вернулся озадаченный. Так же озадаченно посмотрел на прибывшего, на окружающих, и выдал первый вопрос – "ты кто?" Ещё больше смутившись, и полностью непонимающий ничего, сознавшись, что случай выходящий за рамки не только его, но и всех ему доступных и известных полномочий, распорядитель вызвал старшего – Вершителя.

      Вершитель неохотно прибыл, он ничего не ждал нового от происходящего, обычная бюрократическая рутина, тянущаяся со времён его молодости, когда он простым распорядителем заступил на пост сортировки прибывающего с миров материала. Всё давно стандартизовано, расписано по инструкциям, и вызов его не то чтобы озадачил, был несколько непривычен в этой самой обычной будничной суете его аппарата.

      Вершитель долго всматривался в прибывшего, выслушивая доклад распорядителя, который описывал, как он долго и упорно искал хоть какое-то упоминание о прибывшем. Прибывший отсутствовал во всех доступных распорядителю записях, не упоминался и вообще был непонятен, отличался от перевиданного распорядителем материала. Что-то было в этом комочке странное, и в тоже время знакомое. Неуловимо знакомое для него, на грани его Сознания, где-то вдали, где-то во временах его первичной юности, когда искоркой Света он качался в порывах ласкающего и питающего ветра на серебристых полях инкубатора во множестве таких же.

      Вершитель отослал недоумевающего распорядителя, сам, продолжая всматриваться в прибывшего, ища хоть какое-то воспоминание в своём и вообще доступном Сознании. А доступно ему было очень много, беспредельно много. Его постепенно заполняло недоумение, ибо он не мог никак ничего найти на прибывшего, а он тут очень давно, и прибывших, что не пошли на материал, знавал порой лично. Но этого не знал, или не мог знать, или не помнил, но что-то знакомое, неуловимое и огромное чувствовалось. Он никак не мог понять – как такой маленький комок не проявляет хоть какой-то страсти к его персоне? Нет ни чувства обожания, нет страха, нет даже волнения! Это было непостижимо! Абсолютно спокойный сгусток! И перед кем?! Вершителем, Главой аппарата Судеб, пред которым трепетали все без исключения! Который был вхож куда захочет! Если захочет, от чего делалось невыносимо тоскливо, ибо доступное не так интересно.

      И этот абсолютно спокойный сгусток! Вершитель искал в себе хоть какой-то намёк, что-то в глубине тончайшей нитью шевелилось, припоминались времена, когда молоденьким сгустком он, теперь уже Вершитель, осваивал тогдашний серый мир! Что-то знакомое с тех времён этот сгусток ему напоминал. Он был прост, мал, и невероятно прозрачен! В то же время светел и чист, что ещё больше поражало Вершителя! Прибывшие с миров никогда на его памяти небыли чисты, и проходили процедуру очистки от налипшей грязи, порой до саморазрушения. Но этот?! Это было непостижимо Вершителю. Настолько непостижимо, что он, вопреки мыслимым и допустимым правилам, еле слышно выдохнул