Polo, или Зеленые оковы. В. Федоров и А. Зайцев

она виртуальная.– Шепнул Отец.

      –Так еще проще. Сотри ее, чего ты на нее смотришь? Хоть и смазливая, а дура, еще поискать такую надо.

      –Басмача боится, как смерти от пиявок.– Сказал Отец и ухмыльнулся.

      –Чего ты про меня там плетешь?– Недовольно проворчал Басмач.

      –Слишком много чести о тебе говорить, ты же глупый.– Улыбнулся Отец.

      День Басмач сделал жаркий. Маленькие облака лишь на короткое время скрывали палящее солнце, да ветерок приятно обдувал разгоряченные негой тела.

      –Уф,– сказала Суся,– я вспотела, как шлюха в церкви.

      –Суся, слушай, давай ты ко мне свою подругу приводи, здесь винишка попьем, познакомишь нас.– Очнулся Отец. Незнакомка не давала ему спокойно пить пиво.

      –Какую ты подругу собрался сюда привести?– Надула губки Нюра.– Ты же меня любишь.

      –Басмач, иди-ка сюда,– Отец наклонился к другу.– Слушай, Басма, сотри ее на…, достала она меня. Тут еще одна девочка наклевывается, а Нюра здесь будет лишней.

      –Да вот тут не угадал ты. Будешь с ней всю жизнь маяться. Я вот возьму еще, да ваш брак зарегистрирую. Будет тебе тогда и девочки и пиво… Не будешь меня слушаться.

      –Басмач, Христом Богом тебя молю.– Взмолился Отец.

      –Не пожалеешь?

      –Клянусь твоим здоровьем!– Перекрестился Отец.

      –Ох, и добрый я сегодня,– потянулся Басмач. Нюра вместе со своим стульчиком исчезла. Пиначет был немного удивлен.

      –Куда она?– кивнула Суся.

      –В небытие. Ну, как насчет твоей подружки?

      –Легко.

      Глава 9.

      Прошел уже целый месяц. Чертовски приятный месяц. Удивительное дело, когда человек чему-то рад, время летит, как раненый олень. Не остановить его и даже не замедлить его бег ни на мгновение.

      –Я люблю тебя.

      –И я тебя люблю.

      –Я первый сказал.

      –Я первая подумала.

      –Мы уже не ссорились неделю… Здорово.

      Рыжая кивнула. Мягкий пушистый снег медленно ложился на ее каштановые локоны, обнимал и целовал плечи. Отец не ревновал. Он будет жить вечно, а эти глупые снежинки ровно столько, сколько их будет помнить Отец.

      Они, держась за руки, медленно прогуливались по любимому городу. На ней была длинная несуразная каракулевая шуба и не менее несуразная шапка из черно-бурой лисицы, из под которой, собственно и лились ее каштановые локоны. И похожа она была на огромную хитрую лисицу, с которой нечаянно содрали шкуру и облачили в ягнячье. Мимо них молчаливо проплывали серые многоэтажки, из окон которых лился призрачный желтый свет. Угрюмые, согбенные нелегкой жизнью, поодаль стояли гнутые фонари, бескорыстно даря прохожим тусклые пепельные лучи. С неба валил снег. Он с легким шорохом трогал их лица, и так же шурша, падал на уже наметенные сугробы. Он хрустел под ногами и, казалось, был недоволен, что вечную влагу так неуважительно попирает эта влюбленная парочка, однако он поддавался, оставляя на себе следы двух пар ног. Он исподлобья смотрел на удаляющихся людей, зная, что они к нему когда-нибудь вернутся с поклоном. Черное небо казалось