В глубине Великого Кристалла. Легенда о Хранителе. Владислав Крапивин

тихо спросил Пассажир.

      Мальчик пошевелился. Потом повернулся – неловко, медленно.

      – Да нет, что вы… – прошептал он.

      Пассажир стоял между койкой и лампой, лицо мальчика покрывала тень. И все же видно было, что глаза у него мокрые.

      – Я понимаю, наверно, соскучился по сестренке. Но ведь завтра уже вернешься…

      – Да не в том дело… – Мальчик посопел, потерся щекой о подушку. Смотрел мимо Пассажира.

      Тот сокрушенно сказал:

      – Значит, это я тебя своим чтением расстроил. Ну, извини…

      – Да нет. Я сам себя расстроил, – отозвался мальчик сердито. И вдруг чуть-чуть улыбнулся: – Я такой… У меня вроде как у Гальки: иногда ни с того ни с сего капли из глаз…

      – Это хоть у кого бывает, – осторожно заметил Пассажир.

      Мальчик мазнул пальцами по глазам и решительно спросил:

      – Вы думаете, я из-за немецкого в Лисьи Норы приезжал?

      Пассажир выжидательно молчал.

      – Из-за Майки, – выдохнул мальчик. Видимо, долго копились у него печаль и обида и теперь выплеснулись навстречу случайному попутчику… Впрочем, не такому уж случайному: ведь полсуток вместе. И как-то, наверно, связал их третий человек – маленький житель старого города Реттерхальма…

      – Я ее совсем крошечную на руках таскал, – прошептал мальчик. – Целыми днями… Мне самому шесть лет было, а она горластая такая оказалась и хитрая: лежит – орет, на руки возьмешь – молчит. Я сам реву, а ее таскаю, потому что страшно: вдруг задохнется от крика. А больше с ней некому было, папа на работе…

      – А… мама?

      – Она умерла, когда Майка родилась.

      – Извини, малыш…

      – Но вы не думайте, что я на Майку злился! Наоборот… я от нее не отходил, потому что она… ну, как частичка мамы. Дрожал за нее… А у нее потом спина стала болеть. Сколиоз… – Мальчик говорил, глядя в угол каюты, и глаза у него стеклянно блестели. – Когда лежит – больно. Плачет: возьми на ручки. А большая уже… Я ее глажу, каждый позвонок прощупываю… Вот тогда и научился боль прогонять руками… Иногда она еще сама не знает, что скоро у нее заболит, а я уже чувствую… Потом у нее прошло. Но она все равно от меня ни на шаг…

      Мальчик вздохнул прерывисто, словно после долгого плача.

      – Ну… а что случилось-то? – негромко сказал Пассажир.

      – Да… вроде бы ничего такого. Папа женился весной… Я и сам папе говорил: давай, всем лучше будет. И правда, лучше стало, она хорошая, тетя Зоя. Безрукавку мне связала… Только Майка…

      – Что? Не признает ее?

      – Да наоборот… – Мальчик дернул головой, зло всхлипнул в подушку. – Сразу к ней прилипла. А меня будто больше и нет… Отец говорит: ты должен понимать, девочке мама нужна, ты держись. Ну, я и держался… Потому что ведь никто же не виноват, я понимаю. А все равно… И тетя Зоя все чувствует. Мы с папой тогда и решили, чтобы в Лисьи Норы на время…

      Пассажир медленно отступил, сел в кресло.

      – Вот, значит, как у тебя… Тут такое дело, а я тебя сказками развлекаю.

      – Разве это сказка? – насупленно спросил мальчик. – Вы же говорили,