Рубины для пяти сестер. Марина Болдова

вместе и не ранее чем через десять лет. А сейчас вы свободно можете пользоваться процентами с основного капитала. Думаю, этого хватит на обеспеченную жизнь.

      – Но мы не собираемся расставаться! – Настя посмотрела на старших сестер и вдруг заплакала, вспомнив, что те вскоре уезжают из России. Она же сама отказалась переехать в Польшу к Зое! Как она и предположила, ее поддержала бабушка.

      Когда за сестрами закрылась дверь, Кац запер сейф и с облегчением вздохнул. Он до сих пор не был уверен, что его друг поступил правильно, поставив для получения наследства такое сложно выполнимое условие. Возможно, сейчас девочкам и не понадобится трогать основной капитал. К тому же сестры искренне любят друг друга и спокойно относятся к своему достатку. Но он не был уверен, что потомки будут столь же благородны и бескорыстны, как Афанасий с Анной или их дочери. Семен был опытным юристом и знал, что вслед за большим капиталом часто идут жадность и подлость. А то и преступления.

* * *

      – Зоя, мне нужно с тобой поговорить перед твоим отъездом.

      – Хорошо, Тонечка, пойдем в нашу беседку.

      Зоя и Антонина, взявшись за руки, спускались по длинной деревянной лестнице, ведущей к озеру. Там, среди огромных лип, еще дедушкой был построен небольшой домик. Маленькие Зоя и Тоня прятались в нем от няни, пытаясь избежать наказания за очередную шалость. Став старше, они прибегали сюда посекретничать. Вот и сейчас беседка оказалась самым подходящим местом для разговора двух уже взрослых женщин.

      – Зоя, обещай не ругать меня. Выслушай сначала. В Гренобле, в университете, я познакомилась с одним человеком. Преподаватель, читал нам курс математики. Его имя – Пьер Люпен. Он старше меня на много лет. И еще женат. Вот почему я не говорила о нем ни тебе, ни маме. Мы вместе уже три года. И сейчас я беременна от него.

      – Боже, Тонечка! Что же ты будешь делать?

      – То, что делают все женщины, – рожать ребенка.

      – А он? Знает?

      – Да. Перед отъездом сюда я ему все рассказала. На вокзале, чтобы избежать долгих разговоров.

      – Он успел тебе что-то ответить?

      – Взял с меня обещание, что вернусь после похорон папы в Гренобль.

      – Ты хочешь сказать, он вовсе не против ребенка?

      – Мало того, хочет уйти от жены и жить со мной.

      – Что-то я не слышу в твоем голосе радости. Ты что же, не любишь его?

      Антонина задумчиво погладила мокрые после дождя перила беседки и вздохнула:

      – Похоже, нет, Зоенька. Да и была ли любовь? В последнее время меня раздражает в нем буквально все! Я стала замечать, какой он скупой… Истинный француз! Кроме того, часто брюзжит, как старик, доводя меня до истерики. Постоянно делает замечания, что я не так одеваюсь, что у меня слишком модная прическа. Ну как я буду с ним жить?

      – Тонечка, а ты не слишком строга к нему? Мужчины в большинстве своем таковы. Он не исключение. Возможно, стоит попробовать?

      – Да что ты, Зоенька! Я точно сойду с ума! А зачем ребенку сумасшедшая мать?

      – Все