Рэя. Арри Миллер

себя. «Пусть они все живут в своём мраке, у меня же цель другая – выйти на свет и пойти по дороге, вымощенная из добра».

      Свою душу, что так требовала отмщения, успокаивала лишь тем, что это всё – игра. Она – актёр, за это свою плату получала, а то, что дёшево так продавалась, то это не её вина. И сама же – не шалава, а комок из плоти и нервов, в котором таится пламя любви. И она ею делилась и всем раздавала. Но одна беда – невозможно закрыть глаза. Там – старые картинки ада, со сценами пыток. Итак больно на душе, а ещё и рефлексы теперь сделали её, по меньшей мере – параноиком, оставили в награду расшатанную психику.

      «А что, если боль – как наркотик и на неё здоровому можно «подсесть»? – внезапно настроение оказалось подпорченным этой мыслью. Но тут же нашла быстрый способ себя успокоить: «Боль не вызывает привыкание. Ты её либо любишь, либо ненавидишь». Но следом думала: «Во всем виновата химия и то, как ты её воспринимаешь. Если для тебя – это наслаждение, то мозг получает свой заряд. Если отвращение и муки – он будет использовать любые пути её обойти и избавить тело от физических страданий».

      Вроде бы всё правильно, и мысли, когда избавилась от морального груза, заимели позитивный след, а всё равно подумала: «А если это как зараза? Пока я там играла, я была привита, но на воле меня снова потянет в мир извращений»?

      По улицам бродила утренняя дремота, и воздух был перемешанный с серыми тонами уходящей ночи, а она, всё ещё, стояла. Вдруг, вспомнила его. Ей стало дико стыдно за свой эгоизм и страх перед тем местом, что полетела вон, как только клетка оказалась открыта. А он, всё ещё, там. Она его быстро забыла. То, что сейчас имеет в кошельке, мысли в голове и новая дорога… – это всё благодаря ему. И даже забыла то чувство, нарочно навязанное, что ему может быть интересна и, чем-то, полезна, помимо обычного «траха». Вернуться – нельзя; о себе ни слова так и не сказал, да и то, что без устали твердил о последней ночи в его жизни, мог быть самоубийцей. И это объясняет, почему он деньгами сорил.

      Если так, то больше никогда его не увидит.

      Пока что, не совсем понимала, что для неё важнее – первое или второе. И, при выходе из Дома Пыток, ещё держала в себе надежду увидеть и охмурить, уже на свободе. Но теперь, пройдя половину пути, засомневалась, что он, вообще, собирается жить. Это – реальность, и слышала о таком, своего рода, извращении или психическом расстройстве, но такие «кадры» будут бродить по Клубам в поисках той, что сможет удовлетворить. И, если она смогла – то ему до вечера не жить.

      «А, может, такой себе, шутник»? – искала оправдание.

      На лице выступила эмоциональная усталость и лёгкая тревога. Себя даже поругала, что напрасно так старалась. Лучше бы, как раньше – проспала. Но, назад пути нет, как ни крути, сколько посреди дороги не стой, а в тот Клуб она больше ни ногой. Теперь, оставшуюся часть пути лучше провести с мыслью: если ещё раз встретит, где-то, за углом, то попробовать начать новый разговор, и попросить, чтобы не совал деньги, впредь. Попробовать