Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть пятая. Вера Камша

намек на очевидность. Приятного вечера.

      Вспомнил ли в корпусе о дне рождения короля хоть кто-то, кроме Вальдеса? Вряд ли, армия и о дне рождения Фердинанда помнила не слишком, а рождения Франциска Невеликого и Алисы не праздновала из принципа. Отец рассказывал, как накануне высочайших торжеств в Торке у кого-то в роте обязательно умирала бабушка и все дружно начинали скорбеть. Если вдуматься, отнюдь не смешно.

      – Томас, – тоже вышедший в синеватые сумерки Стоунволл тотчас остановился и вытянул руки по швам.

      – Добрый вечер, господин маршал. Я хотел видеть полковника Рединга.

      – Вы его увидите. – С некоторыми традициями надо заканчивать. – Вместе с другими офицерами через, скажем, два часа. Завтра начнем готовится к делу, а сегодня устроим праздник.

      – Да, монсеньор. Победа над объединенными дриксенскими бесноватыми несомненно улучшит положение Талига, а подход алатской тяжелой конницы позволяет нам не зависеть от появления Шарли.

      Значит, Стоунволл тоже не помнит. Не помнит никто, кроме Ротгера, а «верный подданный» Вейзель погиб. Будь артиллерист жив, он бы прижал памятливого племянника к груди, и правильно бы сделал. Королей, если они вредят королевству, убирать можно, вот чего нельзя, так это забывать о существовании монархов безвредных; это плодит сперва сильвестров, потом – фламинго и наконец – ызаргов.

      4

      Спать Ариго больше не тянуло, зато его затопила счастливая лень. Маршал наслаждался глинтвейном, необычной беседой и тем, что его ни о чем не спрашивают. Рудольф при поддержке супруги наседал с государственными делами на Алву, тот беззлобно отмахивался, графиня Савиньяк время от времени подкусывала то одного, то другого, а Людвиг, нужный здесь не более самого Жермона, откровенно дремал – почти бессонная ночь, куда денешься.

      – Рокэ, – окликнула графиня Савиньяк, – тебе предстоит новое испытание. Вам не кажется, что его преосвященство напоминает черный линеал?

      Либо епископа Доннервальдского не просветили насчет регентских привычек, либо он не внял, полагая, что пастырям светским и духовным пристало обсуждать дела в любое время и в любой компании. Его преосвященство вплыл в гостиную и прямым курсом направился к Алве, он в самом деле походил на многопушечный корабль, как их представлял всю жизнь просидевший в горах Ариго.

      – «Императрикс», на первый взгляд, была поманевренней, – Алва с бокалом в руке обернулся к двери. – Он в самом деле вам нравится?

      – Да, – быстро сказал Рудольф, – и я настаиваю на том, что преосвященный Тит будет лучшим кардиналом, чем Бонифаций, но сейчас я попрошу его уйти.

      – Зачем? – регент приподнял бокал, разглядывая сквозь него то ли епископа, то ли свечи. – Говорить с ним все равно надо, а отложенная неприятность – это две неприятности. Арлетта, не покидайте меня, а то он займет ваше место.

      – Когда мне интересно, – откликнулась графиня, – я не ухожу. Ты будешь вежлив?

      – Я попробую, – пообещал Ворон.

      – Рокэ, – Ноймаринен при своих