Полная заправка на Иссоре. Владимир Михайлов

ули в первый же подвернувшийся выход полипространственной структуры, послав в неизвестность лишь тот единственный сигнал, о котором уже упомянул Федоров, и лишь недавно вынырнули в нормальной трехмерной пустоте. Через некоторое время им удалось поймать луч маяка, который и позволил никем не остановленными и даже, кажется, не замеченными добраться до планеты, названия которой они не знали. Меркурий как-то ухитрился посадить машину на последних ваттах мощности. Опустились они там, куда маяк привел их, и когда корабль замер на грунте, после короткого отдыха, так и не дождавшись традиционных вопросов извне, включили обзорные мониторы, чтобы оглядеться. И увидели надпись.

      – Красивый плакатик, – сказал Федоров. – Что они там объявляют: распродажу?

      Изнов не сразу понял, что имелось в виду. Тут слово «плакатик» вряд ли подходило: обширная надпись висела прямо в небе над космодромом, предупреждая, быть может, о чем-то очень важном. Несколько слов – или, возможно, цифр – излучали такой свет, что прочесть их без всякого усилия смог бы и человек, почти совершенно лишенный зрения.

      – Переведите кто-нибудь, – попросил Федоров, постоянно испытывавший затруднения с языками. – Меркурий, вы разбираетесь в здешней письменности? По-моему, она чем-то напоминает вашу.

      – О, несомненно, – с готовностью согласился Меркурий. – Эти знаки тоже состоят из прямых и кривых линий.

      – Остряк хренов, – сказал Федоров.

      – Во всяком случае, мне таких языков не преподавали, – проговорил Изнов. – Хотя… Эй, смотрите-ка!

      Мгновением раньше надпись моргнула и приняла другие очертания.

      – Ага, – пробормотал Меркурий. – Уже лучше. Это окинарский язык, а он, по сути дела, представляет собой лишь испорченный синерианский. Теперь…

      После непродолжительного молчания он, однако, пожал плечами:

      – Слова я понимаю, но истолковать общий смысл не берусь.

      – Что же все-таки там написано? Нас поздравляют с благополучной посадкой? Если вы вовремя передали тот сигнал, о котором я вас просил, то не исключается, что нас могут встретить именно так.

      – К вашему сведению, – сообщил синерианский судовладелец, – я повторил его трижды, хотя не понял ни слова.

      – Вам и не нужно было. Лишь бы понял тот, кому он был адресован.

      – Кому же, советник? – полюбопытствовал Изнов.

      Федоров пожал плечами.

      – Я его никогда не видал. Итак, что же здесь говорится?

      – Это вряд ли приветствие, – пробормотал Меркурий. – Может быть, даже наоборот… Там сказано лишь:

      «Сегодня жизнь стоит 8 125 соров. Спешите! Может быть, это ваш шанс!»

      Восклицательный знак выглядел угрожающе, как занесенный ятаган.

      – Прелестно, – озадаченно проговорил Федоров. – Это что: реклама страховой компании? – И после паузы добавил: – Хорошо бы понять: много это или мало?

      – Смахивает на предложение услуг похоронного бюро, – заметил Изнов. – Тогда это касается улетающих, но уж никак не нас. Мы прилетели.

      – Только вот куда? – поинтересовался Федоров, свирепо сощурившись, словно в прицел глядя.

      – Меркурий, красавец мой ласковый, куда, к разэдакой бабушке, вы нас затащили?

      Федоров сказал это по-террански, оборот же был чисто русский, так что имперский дворянин понял его буквально и ответил так:

      – Все мои бабушки с давних пор пребывают в мире вечного блаженства; но я не уверен, что мы прибыли именно туда.

      – Да, – сказал Изнов. – Откровенно говоря, непохоже.

      И он снова включил внешние мониторы, ранее выключенные ради экономии энергии, которой было мало – в отличие от денег и топлива, которых не было уже совсем. Включил и стал всматриваться.

      Возникшее на экране никак не совпадало с тем, что можно и нужно было ожидать на нормальном интерпланетарном космодроме мало-мальски цивилизованного мира.

      Обширный – едва ли не за горизонт уходивший – старт-финиш порта был совершенно лишен той деловой строгости, того сдержанного спокойствия, какое бывает свойственно такого рода предприятиям и достигается повседневной работой, упорной и профессиональной, отлаженным взаимодействием хорошо сладившихся служб. Того порядка, при котором всякий сколько-нибудь опытный наблюдатель может, не затрудняясь, расшифровать любое движение на поле: длинная подлетайка – везут пассажиров недавно прибывшего лайнера, сверкающая отраженным светом лаковая коробочка доставляет, наоборот, экипаж к кораблю, которому предстоит старт; в другой стороне ползет приземистая машина, ощетинившаяся множеством всяких выростов, – едет ремонтная команда для проверки технической исправности какого-то борта, еще дальше – заправочный стенд, к которому приближается целый поезд топливных цистерн, – и так далее, и тому подобное. Нормальная, привычная глазу путешественника картина. А уж кто путешествует больше галактических дипломатов! Но такого, как здесь, ни одному из них не приходилось ни видеть, ни даже слышать о подобном.

      На