Любовь зла. Литературные пародии и избранные стихи. Юрий Монарха

тайное и моё!

      Я стала судить о прожитом,

      Как герцог де Ришельё.

      Когда же всё отголгофится,

      И рифмами пронесёт,

      Мне станет легко и по фигу.

      На тысячу лет вперёд

      Не быть ничему подобному,

      Где Отче – святой крупье.

      Я буду трястись над собранным,

      Как старый скупой рантье.

      Гипертоническая баллада

      (как будто из Андрея Вознесенского)

      Женщина тонет, женщина тонет.

      Бьются о воду слепые ладони.

      Встаньте, читатель, – женщина тонет!

      Так вот в Чикаго, Париже и Ницце

      Тонут в разврате, святые блудницы.

      Женщина тонет, тонет века.

      Женщина тонет – поэт виноват!

      Не отыскал ободряющих слов,

      Не поучал, не читал ей стихов.

      Я Вам свои почитаю, хотите?

      Женщина стонет: «Спасибо, спасите!»

      Жарко на пляже невыносимо.

      Невыносимо, где же мужчины?

      Рыцари, где же? Поэты – не в счёт!

      Это совсем особый народ.

      Нервы поэта обожжены,

      Мысли в другое погружены.

      Что-то, конечно, может и он.

      Может в стихах попереть на рожон,

      Пообещать полкило миндалю,

      Грозно молчать, когда женщину бьют,

      Болью чужой восхищаясь как чудом.

      Может таблеткой спасти от простуды,

      Стать перед девкой коленками в грязь,

      Антиматерно матерясь.

      Многое могут поэты в законе,

      Но не забыть бы – женщина тонет!

      Ах, как подробно тонет она.

      Тонут в глазах её облака,

      Словно в озёрах, немых и бездонных.

      Вход посторонним – женщина тонет!

      Видно, немало горя глотнула….

      Впрочем, не тонет. Уже утонула.

      Беспощадная жалость

      Что так Снегурочку тянуло

      к тому высокому огню?

      Уж лучше б в речке утонула,

      Попала под ноги коню.

Белла Ахмадулина

      Не вечны персонажи, каждый год

      Я наблюдаю, как они уходят.

      Но способ, коим выстрадан уход,

      мне, поэтессе, часто не угоден.

      Каренина, как твой характер крут!

      Но пасть лицом пред поездом железным…

      Уж лучше умыкнуть пастуший кнут,

      и взять верёвки тайную полезность.

      И стать на цыпочки в любом лесу,

      на том конце замедленного жеста

      сплести петлю, и поднести к лицу,

      и ощутить верёвку как блаженство.

      Иль Несмеяной стать для некого полка,

      чтоб, выпустив нетрезвость из бутылки,

      вдруг соблазнить ревнивого стрелка

      распущенной открытостью затылка.

      Или состариться. Назло свечам

      досуг вечерний наполняя вздором,

      природу прислонив к своим плечам,

      мечтать подохнуть где-то под забором.

      И вот тогда в последний миг зари

      все персонажи, читанные где-то,

      придут к тебе, чтоб поблагодарить

      за