Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х – 2010-х годов. Д. М. Фельдман

через двадцать лет после смерти Гроссмана.

      Третья часть предлагаемой вниманию читателей монографии – анализ истории публикации романа за границей и в СССР. Как доказывают исследователи, она тоже «мифологизирована» – сообразно политическому контексту.

      В третьей части монографии авторы исследуют как историю публикации романа «Жизнь и судьба», так и ряд связанных с ней советских литературных скандалов, получивших международную известность. Особое внимание уделено проблемам, которые ранее считались решенными, – текстологии публикаций, полемическому характеру осмысления гроссмановского наследия и, соответственно, политическому контексту 1960-х-2010-х годов.

      При подготовке этого издания использованы материалы Российского государственного архива литературы и искусства, Российского государственного архива социально-политической истории, Российского государственного архива новейшей истории, Центрального архива Федеральной службы безопасности.

      Часть I

      Акции устрашения

      Незамеченные уловки

      История публикаций романа «Жизнь и судьба» не раз характеризовалась мемуаристами и литературоведами. Причем хронологически исходной точкой повествования всегда была дата первой отправки рукописи за границу.

      Сначала и не могло быть иначе. Роман публиковался с 1975 года, но лишь девять лет спустя Войнович на Франкфуртской книжной ярмарке впервые рассказал журналистам, что это он изыскал способ отправить гроссмановскую рукопись заграничным издателям.

      В печати не критиковали версию, предложенную Войновичем. Подразумевалось, что эмигрант не должен объяснять, от кого и когда он получил рукопись, если не был знаком с Гроссманом. Очевидными считались причины умолчания.

      Мемуары Липкина о Гроссмане изданы в 1986 году. Но там по-прежнему не объяснялось, каким образом переправлен крамольный роман за границу и почему не попал туда раньше.

      Более того, акцентировалось, что Липкин не имеет отношения к заграничным гроссмановским изданиям. Он еще и упрек сформулировал: «Было бы лучше, если бы люди, каким-то образом сохранившие роман, нашли в себе смелость позаботиться о рукописи раньше».

      Свою версию Липкин, как выше отмечено, опроверг в 1989 году. Не без пафоса заявил в напечатанном парижской газетой послесловии к мемуарам: «Моя жизнь сложилась так, что ее, эту жизнь, новая эпоха гласности и демократии наполнила особенным светом. Я должен об этом рассказать, чтобы прояснилась загадка опубликования романа В. С. Гроссмана»[1].

      Читатели-современники понимали, что имел в виду мемуарист, говоря о «новой эпохе гласности и демократии». Такое пропагандистское клише в СССР уже традиционно соотносилось с деятельностью М. С. Горбачева, четвертый год занимавшего пост генсека.

      Затем Липкин напомнил, что в мемуарах упрекнул не решавшихся отправить гроссмановскую рукопись за границу. И пояснил: «Это был упрек самому себе».

      Отсюда вроде бы следовало, что далее он укажет конкретные обстоятельства, из-за которых не нашел «в себе смелость позаботиться о рукописи раньше». И Липкин сообщил: «Я поместил несколько стихотворений, вполне безобидных, в машинописном альманахе “Метрополь”. Авторы альманаха подверглись жестоким нападкам Союза писателей. Двух самых молодых, наименее защищенных, исключили из Союза. В знак протеста против расправы с молодыми я и моя жена, поэт Инна Лиснянская, вышли из Союза писателей».

      Какими причинами обусловлены «жестокие нападки», кого исключили из ССП, только ли И. Л. Лиснянская и сам мемуарист протестовали – не сообщалось. Да и сам инцидент с альманахом «Метрополь» не датирован в послесловии, опубликованном парижской газетой.

      Впрочем, он был еще памятен многим читателям: достаточно широко обсуждался в советской и эмигрантской прессе. Речь шла о проекте, инициаторами которого были В. П. Аксенов и В. В. Ерофеев. Затем к ним присоединился Е. А. Попов, а позже и другие[2].

      Именно Ерофеев и Попов были исключены из ССП. Аксенов подал заявление о выходе из этой организации на следующий день.

      Как известно, планировалось составить и выпустить альманах одновременно в СССР и за границей. Причем без цензуры. Руководство ССП не позволило реализовать проект, но уже оформленный художниками машинописный экземпляр – макет – удалось переправить через границу. Затем еще один. Первым книгу опубликовало американское издательство «Ардис» в 1979 году[3].

      Из послесловия к липкинским мемуарам следовало, что о проекте заграничного издания мемуарист не знал. Участвовал только в подготовке «машинописного альманаха», вот и воспринял «жестокие нападки» как незаслуженные, да и непредсказуемые. Это, конечно, не так.

      Результаты были предсказуемы, а вот сама история весьма туманна. Ни один из написавших о «Метрополе» не объяснил, на каком основании инициаторы проекта – советские литераторы-профессионалы – вдруг решили в конце 1970-х годов, что руководство Союза писателей не воспрепятствует изданию альманаха,

1

См.: Липкин С. Рукописи не горят. Как был спасен роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» // Русская мысль. 1989. 5 мая.

2

См.: Ерофеев В. В. Время «Метрополя» // Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР 1950-е – 1980-е. В 3 тт. М.: Международный институт гуманитарно-политических исследований, 2005. Т. 3. С. 307–312; Дело «Метрополя». Стенограмма расширенного заседания секретариата МО СП СССР от 22 января 1979 года / Подгот. текста, публикация, вступ. статья и коммент. М. Заламбани // Новое литературное обозрение. 2006. № 82. С. 243–281.

3

См.: Метрополь. Литературный альманах / Сост. В. П. Аксенов и др. М.: Анн Арбор; Ардис, 1979.