Дедушкины рассказы. Алексей Ребезов

толпилась куча народу, и стояло несколько открытых грузовиков, в центре стоял военный и громким голосом зачитывал фамилии, после чего услышав ответ, делал себе пометку на листе бумаги и жестом указывал подниматься на борт грузовика.

      – Да видимо серьёзные учения будут, – сказал дед одному из парней, как только подошёл.

      – Это точно, толкуют, что в Гороховецкие лагеря поедем, – ответил тот.

      – Понятно, – многозначительно промычал в ответ дед.

      Через некоторое время все четыре грузовика, тронулись в путь и по Ленинградскому проспекту, а затем по садовому кольцу поехали в сторону Казанского вокзала, куда приехали минут через тридцать. Там стояли и ждали два эшелона, что называется под парами, наполняя небо чёрным дымом из своих труб. На площади перед поездами было огромное количество людей, несколько сотен, все с котомками, сидрами, многие нервно курили, друг с другом не общались. Поскольку дед не отличался любопытством и не был сильно разговорчив, он молча, вместе со всеми спрыгнул с машины и пошёл, ведомый потоком к стоящим поездам. Среди них находились люди в форме, которые координировали действия и направляли потоки.

      – Распределись, вы налево, вы направо, – кричали одни.

      – Ваш эшелон первый, ваш второй, быстрее, быстрее, – командовали другие.

      Наконец через полчаса все загрузились, дед залез в обычный деревянный вагон с откатной дверью, где разместились ещё человек семьдесят. Расположились прямо на полу, кто сел прямо на доски, кто подложил свои котомки.

      – Куда едем-то? – спрашивали некоторые нетерпеливые.

      – А ты, куда-то торопишься что ли? – отвечали некоторые.

      – В Гороховецкие лагеря едем, там большие ученья проводиться будут, – отвечали знающие.

      Люди пробовали спрашивать офицеров, о причинах сборов, но от них ничего не добились.

      Дед молчал, сидя на деревянном полу и закурил папиросу, участвовать в разговорах было не в его привычке.

      Когда отъехали от города, разговоры поутихли, все ехали в тишине, лишь изредка кто-то хрумтел сухарями или курил самокрутку. Ехали почти весь день, к вечеру остановились на станции небольшого посёлка.

      – Все выгружаемся и строимся в колонны, – послышалась команда.

      После этого, шли пешком и спустя десять километров такого марша, пришли, наконец, к месту назначения. Через некоторое время их накормили из полевой кухни и затем разместили в землянках, где находились бревенчатые двухъярусные нары и вмещали такие землянки до 30 человек, а все удобства были снаружи. Утром им выдали форму и распределили кого куда.

      – Ребезов Павел Дмитриевич, – громко зачитали дедушкину фамилию.

      – Я, – ответил дед.

      – На правую сторону, в офицерский состав, – скомандовал полковник, зачитывающий всё это.

      Дед молча пошёл в указанном направлении, он был к этому готов. Он же закончил, артиллерийское училище, но получить звание и бумаги не удалось, так как в этот самый момент его посадили в тюрьму, за удар в лицо сотрудника ОГПУ при исполнении. Там дед отсидел целый