Шляпа Миттерана. Антуан Лорен

сил, чтобы не дать выход гневу на распустившийся персонал.

      – Сейчас вас проводят к столику, месье, – сказал он Даниэлю, указывая подбородком на мгновенно возникшего рядом официанта.

      Столы в пивных ресторанах всегда застилают белоснежными до голубизны скатертями, способными ранить глаз не хуже горного снега. Бокалы и серебряные столовые приборы буквально сияли. Для Даниэля этот особенный блеск, характерный для сервировки лучших ресторанов, всегда символизировал само понятие роскоши. Официант принес меню и карту вин. Даниэль открыл обложку из красного кожзаменителя и погрузился в чтение. Цены существенно превосходили его ожидания, но он решил не обращать внимания на эту деталь. “Королевское блюдо даров моря” занимало центр страницы. Выписанное каллиграфическим почерком, под названием значилось: устрицы, выращенные в садке; бретонские вогнутые и плоские устрицы; половина краба; венерки; пильчатые креветки; лангустины; морские улитки; серые креветки; морские петушки; венусы; глицимерисы; литторины. Даниэль перешел к карте вин и стал искать пуйи-фюиссе или фюме. Вино у них тоже стоило значительно дороже, чем он предполагал. Он заказал “Королевское блюдо” и полбутылки пуйи-фюиссе.

      – К сожалению, оно у нас только в больших бутылках, – сообщил официант.

      Даниэлю не хотелось выглядеть жмотом.

      – Пусть будет бутылка, – сказал он, закрывая карту вин.

      За столиками в основном сидели парочки. Чисто мужские компании были представлены господами в серых, как у Даниэля, костюмах с галстуками, явно купленных в дорогих магазинах. Возможно даже, сшитых на заказ. Так, стол неподалеку занимали четверо мужчин под пятьдесят, по всей видимости, собравшиеся отметить окончание трудного дня и подписание выгодного контракта. Они неторопливо попивали вино – судя по всему, превосходное. Их лица не покидала спокойная уверенная улыбка, свидетельствовавшая о том, что жизнь удалась. За столиком перед огромным зеркалом сидела элегантная дама в красном платье, слушая седовласого мужчину, которого Даниэль видел только со спины. Время от времени она принималась рассеянно оглядывать зал, после чего снова возвращалась взором к собеседнику. Она явно томилась скукой. Сомелье принес серебряное ведерко на ножке, в котором плавала во льду бутылка пуйи. Вооружившись штопором, он приступил к ритуалу откупоривания, не забыв поднести к носу извлеченную пробку. Даниэль сделал глоток – вино показалось ему хорошим. Он не принадлежал к числу знатоков, способных различать оттенки вкуса и букета и высказывать свое мнение в изысканных выражениях. Сомелье с немного снисходительным видом, как это свойственно всем представителям его профессии, ждал одобрения клиента. Даниэль легонько кивнул, как, на его взгляд, должен был кивнуть тонкий ценитель белых бургундских вин. Сомелье с полуулыбкой наполнил его бокал и удалился. Чуть погодя официант поставил на белую скатерть круглую подставку, что означало: его заказ на подходе. Вскоре последовали: корзинка с черным хлебом,