Убийство на троих. Наталья Александрова

не помогают по хозяйству и вообще мать презирают. Они уже вышли из того возраста, когда маму любят просто за то, что она мама, теперь им надо гордиться тем, что она собой представляет. А по мнению детей, Ирина не представляет собой ничего. Итак, муж, дети – все плохо. Теперь дальше – работа. С работой тоже не все понятно. Последние восемь месяцев она кое-чем занимается…

      «Спокойно, милая, – одернула она себя, – работа – это то, за что платят деньги, а ты за свою деятельность не получила пока ни копейки, следовательно, у тебя не работа, а хобби».

      Но ей до смерти хотелось своей собственной прилично оплачиваемой работы. Хобби, на которое уходит так много времени, она просто не может себе позволить.

      Ирина открыла дверь своим ключом. Никто не вышел ей навстречу. Она сняла плащ, туфли и прошла по коридору босиком.

      – Ребята, вы где?

      В ответ по-прежнему не раздавалось ни звука, хотя она знала, что дети дома.

      «Собаку завести, что ли? – подумала она. – Будет встречать с радостью, становиться на задние лапы».

      Дети сидели по своим комнатам: сын уткнулся в компьютер, а дочка делала математику с наушниками на голове. Ирина в который раз подивилась, как можно что-то сообразить в алгебре под «Мумий Тролля», но спор их с дочерью об этом в свое время закончился ничем, никто никого не сумел переубедить.

      – Вы ели? – осведомилась она.

      – А что есть-то? – немедленно отозвался сын, причем в голосе его явно слышались скандальные интонации голодного мужчины.

      – Как – что? – Ирина прошла на кухню, по дороге прихватив тапочки. – Суп и котлеты. Вы что, сами салат нарезать не могли?

      Ответом ей было пренебрежительное молчание. Когда она переодевалась в своей комнате, сын наконец оторвался от своего компьютера и заорал:

      – Ну, мы будем когда-нибудь есть, черт возьми?!

      Ирине после ресторана совершенно не хотелось возиться с едой, но она побрела на кухню.

      «Когда я успела их так распустить? – удивлялась она, нарезая огурцы и помидоры. – Неужели это сидело в них с рождения? Неправда, – возразила она себе, – лет до десяти они были чудесными детьми. Наверное, у всех так, мои хоть учатся хорошо, а у других бывает гораздо хуже. Но с отцом мои дети никогда так себя не ведут. Это естественно, отец преуспевающий и обеспеченный человек. И потом, они его редко видят, а я вечно торчу перед глазами. Они привыкли ко мне, как к тому креслу».

      Дети, привлеченные вкусными запахами, притащились на кухню, Наташка даже соизволила снять наушники. Они даже не спросили, почему она не ест и где вообще была, им это было неинтересно. Зазвонил телефон. Поскольку никто не двинулся с места, Ирина встала и пошла на звонок.

      – Здравствуй, – послышался в трубке такой волнующий голос.

      Сердце у Ирины сжалось, а потом забилось сильно-сильно, как в юности.

      – Добрый вечер, – ответила она и перевела дух.

      – Я так рад слышать твой голос.

      – Я тоже рада тебя слышать, но мы же договорились, что ты будешь з�