Культура и пространство. Моделирование географических образов. Дмитрий Николаевич Замятин

образ Скандовизантии (термин, предложенный Д. С. Лихачевым)[284].

      Этно– или национально-географические образы Восточной Европы (прежде всего Руси, России, Польши) одновременно и членят, разрывают единое образно-географическое поле Восточной Европы, и формируют его «ткань», его наиболее яркие «узоры» (рис. 8). Геокультурная история Восточной Европы естественным образом испытывает недостаток, дефицит связных цепочек, систем, комплексов устоявшихся геокультурных образов, постоянно разрушавшихся и разрушающихся в результате частых военных, политических или дипломатических вторжений[285]. В этой ситуации физико-географические образы Черного и Балтийского морей, Карпат являются, пожалуй, самыми совершенными синонимами, а, может быть, и суррогатами наиболее устойчивых геокультурных образов Восточной Европы.

      Рис. 8. Генерализованная образно-географическая карта Восточной Европы (вариант с преобладанием историко-географических образов)

      Память о Византии, актуализированная и географически артикулированная, – это очень органичный инструмент образно-географического «строительства» Восточной Европы. Геополитическая и геокультурная практика Византии была связана с очень тонким структурированием географического пространства, попавшего в ее сферу влияния[286]. Парадокс заключается в том, что относительно небольшая по территории в поздний период своего существования Византия «размазывала» свой образ на большие пространства юго-западного «угла» традиционной в географическом смысле Восточной Европы. Реальная Восточная Европа как бы сжималась до масштабов византийского образно-геокультурного поля (рис. 9).

      Рис. 9. Процесс формирования образа Восточной Европы (с преобладанием историко-географических образов)

      Серьезным противовесом этому византийскому полю могли быть лишь более локальные и менее фундированные геокультурные образы Скандинавии и Средней (Центральной) Европы. Принятый в современной политической географии термин «Центрально-Восточная Европа» является столь явным и политизированным компромиссом, что вполне четко обнажает зазор, «ущелье» между этими образно-географическими полями[287]. Трансляция древней идеи Рима, средиземноморской по своей сути, привела к ее сильнейшей архаизации, с одной стороны, и значительной трансформации, – с другой. Глубоко вторичная идея «третьего Рима», которая муссировалась не только Москвой, но и Прагой[288], есть не что иное, как явный индикатор образно-географической экспансии Византии. С образно-географической точки зрения, Византия – это Восточная Европа, облеченная в «одежды» Древнего Рима.

      Действительная работа по образно-географическому моделированию Восточной Европы (коль скоро это может быть важным и даже центральным элементом самоидентификации региона) связана с точным оконтуриванием ее образно-географического поля, структурированием

284

Лихачев Д. С. Два типа границ между культурами // Русская литература. 1995. № 3. С. 4–6.

285

Вульф Л. Указ. соч.

286

Оболенский Д. Византийское Содружество Наций. Шесть византийских портретов. М.: Янус-К, 1998; Замятин Д. Н. Геокультура: образ и его интерпретации // Социологический журнал. 2002. № 2. С. 5—13.

287

Регионализация посткоммунистической Европы (Политическая наука. 2001. № 4). М.: ИНИОН РАН, 2001.

288

См.: Мельников Г. П. «Этнославизм» в культурно-политической концепции Карла IV // Славяне и их соседи. Вып. 8. Имперская идея в странах Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. М.: «Наука», 1998. С. 74–80.