.

взгляда со старого мага. – Где я? Кто вы?

      – Я не знаком с языком, на котором Вы говорите. Вы меня понимаете? Кивните?

      – Понимаю, – после долгой паузы Катя кивнула, и Яль-Паларан едва заметно перевел дух. Больше она была ему не интересна.

      – Эль-Саморен, идёмте, Вам нечего делать в крыле магов, как и страже место на её посту. А Вы, – старик повернулся к своему помощнику, – разберись тут.

      И, легко подтолкнув растерявшегося воина в спину, он вывел его, растерянного и потерянного, из комнаты. Эль-Саморен, утративший весь свой напор, беспомощно оглядывался на остающихся, пытаясь встретиться взглядом с девушкой, но напрасно.

      А помощник мага присел рядом с креслом, чтобы смотреть на не-Яль-Марисен снизу вверх, и негромко заворковал бессмыслицу, пытаясь успокоить, словно ребенка, перепуганную эльфийку, но она уже дрожала от ужаса и, казалось, не слышит ни слова. Терпение молодого мага быстро закончилось, и он попытался просто взять и вывести Катю из комнаты, но стоило ему попытаться это сделать, как девушка с криками «Нет, нет» забилась в его руках. Он, не ждавший подобного поведения, разжал руки, а девушка кинулась прочь и забилась в угол комнаты.

      – Ну и сидите тут, – буркнул он, потирая ушибленный подбородок.

      Демонстративно не обращая на Катю внимания, эльф закрыл окна и вышел из комнаты, неплотно прикрыв за собой дверь. Не та эльфийка настороженно следила за каждым его действием, но даже оставшись одна, не сдвинулась с места. Какое-то время она бездумно скользила взглядом по комнате, обставленной в светлых тонах, то и дело возвращаясь к пятнам от капающего со стола на нежно-бежевый ковёр вина и щипая вышивку по краю широкого рукава.

      Страх медленно выпускал её из своих объятий, но продолжал стоять за плечом так близко, что Катя чувствовала его мурашками на коже. Но вот холодные мурашки стали казаться родными, а на глаза попалось зеркало, отражающее потолок, и девушка беспомощно всхлипнула.

      – Мама, мамочка. Мама, я же просто хотела сделать сюрприз, приехать пораньше. Мамочка… – Катя шмыгнула носом, но даже не попыталась стереть слезу и продолжила машинально дергать нитки. – Я же так старалась, чтобы улыбнуться, приехав домой… мама, забери меня отсюда. Я так хотела порадовать тебя, везла подарок. Мама, я не хочу, чтобы ты плакала… Я ведь даже в столовую не пошла, старалась, репетировала, а там сегодня был вкусный борщ, он всегда в студенческой столовке по четвергам… – продолжала бормотать она, неотрывно глядя на пустое зеркало. – Я хочу домой…

      Солнечные лучи, пронзавшие комнату, собрались и сбежали через окна, а Катя затихла в своём убежище, боясь даже смотреть в сторону двери, и всё тише и тише проговаривала всё, что приходило в голову. Тело робко просило уделить внимание его потребностям, но близкий ужас лишь ухмылялся голоду и жажде, и неведомому миру.

      Но вот дверь открыли чуть шире, и в комнату прокралась девочка.