Метро 2033: Пифия-2. В грязи и крови. Сергей Москвин

оба варианта. Болтун выбрал второй.

      – Глянь, что там внизу. Я отсюда прикрою.

      – Фонарь дай.

      Забрав у напарника фонарь, Гончая спустилась в подвал. Вскоре оттуда донесся ее уверенный голос:

      – Все в порядке. Спускайся.

      Болтун замешкался, но затем все-таки начал спускаться следом за ней.

      – Эй, посвети мне. – Гончая подняла фонарь. – Да не в глаза!

      Больше Болтун ничего не успел сказать. Крепкие руки одновременно схватили его с двух сторон и, словно он был мешком с тряпьем, сдернули вниз. Тяжелая ладонь расчетливо съездила по уху, отчего парень на какое-то время оглох и потерял способность соображать.

      – Только один? – раздался в темноте грубый, лишенный эмоций голос.

      Голос принадлежал человеку в армейской разгрузке, который и показал Гончей и эту многоэтажку, и этот подвал, и вентиляционную шахту, открыв ей путь на Черкизовскую. Он своими руками задвинул за ней тяжелый чугунный люк, когда она спустилась в туннель, а потом более суток ждал с напарником, таким же наемником, ее возвращения.

      – Один, – подтвердила девушка. – Второго вчера собаки загрызли.

      Она могла этого и не говорить. Наемники не знали, кого конкретно и сколько человек она приведет. По большому счету, это их и не интересовало. Задачей этих людей было доставить женщину и тех, кто с ней, на Семеновскую живыми и невредимыми. Причем последнее условие относилось только к женщине. По отношению к ее спутникам разрешалось применять силу и даже причинять им вред, лишь бы это не ставило под угрозу их жизни.

      Болтун постепенно очухался, но молчал и только крутил головой, пытаясь встретиться взглядом с Гончей. После того как наемники обыскали его и, связав руки, выволокли из подвала, ему это наконец удалось.

      – За что? – спросил он, изумленно хлопая глазами.

      Та пожала плечами. Она понятия не имела, зачем сталкер понадобился боссу.

      – Ни за что. Просто бизнес.

* * *

      – От кого ты слышала эти слова?

      – От своего последнего нанимателя. Он считал себя режиссером и любил вставлять в речь разные мудреные словечки.

      После долгого рассказа в горле саднило. Впрочем, последние дни горло болело всегда: и когда она говорила, и когда молчала. Гончая повернулась на бок и сплюнула в темноту сгусток кровавой слизи. Стало чуть легче, но это было временное облегчение. Никакой печали, а тем более огорчения из-за своего состояния девушка не испытывала. Она знала, что умирает, но ей было на это плевать. После гибели дочери ей стало на все наплевать.

      Поп не знал о смертельной болезни собеседницы и своей болтовней упорно пытался пробудить в ней интерес к жизни. Наблюдать за его стараниями было даже забавно.

      – И ты знаешь, что они означают?

      – Понятия не имею, – призналась Гончая. Она снова перевернулась на спину. В таком положении лучше расслаблялись натруженные мышцы. Среди рабов это мало кто знал, но она не общалась с остальными пленниками, только для попа сделала исключение. –